Он поднялся. Сердце билось иначе. Спокойнее. Увереннее. Он знал, что это ещё не конец.
А, возможно, только начало.
Анатолий медленно спускался с веранды, всё ещё ощущая в пальцах лёгкость бумаги журавлика. Воздух был наполнен влагой – после недавнего дождя травы пахли особенно пряно. Он шёл по уже будто знакомой тропинке, ведущей к ручью, где когда-то, в детстве, собирал речные камешки и клал их в карманы, будто это были сокровища. Эта привычка была всё ещё с ним.
Теперь каждый шаг отзывался не только в теле – в памяти тоже. Старый мостик через ручей, полусгнивший, но всё ещё прочный, встретил его тем же тихим скрипом, что и прежде. Он остановился на середине и посмотрел вниз. Поток воды сверкал на солнце, и на миг ему показалось, что в глубине мелькнуло отражение – не его, а того юного мальчика, что стоял здесь когда-то.
Снова прозвучал голос. Едва уловимый, но уже не чужой:
– "Ты ищешь себя. Но ты уже здесь, там где и должен быть".
Он оглянулся – никого. Но чувство, будто кто-то только что стоял за плечом, не покидало. Пальцы сжали журавлика – как якорь, как обещание.
На другом берегу начинался лес. Там, по рассказам деда, когда-то был старый храм. Или, быть может, лишь его руины. Анатолий шагнул дальше – в прохладу листвы и лёгкую тень. Каждое дерево, казалось, склоняло ветви в знак приветствия.
Тропа становилась всё уже, но ноги сами находили путь. Он не знал точно, куда идёт. Но сердце подсказывало – он идёт туда, где всё начиналось.
Лес встретил его тишиной, которую нарушали только пение редких птиц и мягкий шелест листвы. Чем глубже он шёл, тем сильнее становилось ощущение, что его здесь ждали. Тропа вывела на небольшую поляну, скрытую среди вековых деревьев. Здесь стоял дом. Старый, обветшалый, с покосившейся крышей и мхом на камнях фундамента. Но в этом доме было что-то живое – как будто он дышал.
Он не решался войти сразу. Но дверь была приоткрыта. И он толкнул её.
Запах сушёных трав, бумаги и старого дерева окутал его. В полумраке комнаты за низким столом сидела женщина. Спина прямая, волосы убраны в серебристый пучок. Свет из окна ложился на её лицо – тонкие морщины, спокойные глаза.
Она подняла взгляд, и время замерло.
– "Ты долго шёл, Сораму, или теперь звать тебя Тошей сократив от Анатолий?"