Из первого подъезда – Кястутис. Стильное короткое пальто, явно не в Литве шили, да и брюки в мелкую полоску – шикарные. Сразу видно респектабельного человека. Всегда невозмутим и стабилен как океанский лайнер. Лицо ухоженное, с благородной бледностью, чёрточки мелкие, аристократические. Вот кто был бы отличным дворником!
На газоне – пустая бутылка. Меня от алкоголя всегда морщит: где градус, там и разврат. Напьётся иной мужик, подцепит дамочку и грязью занимается. Но я – ни капли в рот, с двадцати лет. А сколько преступлений бывает из-за пьянки!
Развернул я мусорный пакет, схватил бутылку цап-цапом, но ветер, зараза, мешает сунуть её внутрь. Отсюда правило: взяв пакет, встань спиной против ветра. Есть, о чём писать в диссертации! Так и рождается настоящая наука. Сегодня её превратили чёрт-те во что, лепят туда всякую чушь, а ведь теория без практики – мертва.
В мусоре блеснула пивная банка. Оставил её в урне: пусть Георгий забирает. Он бомж, сдаёт банки по 10 центов за штуку. Человек культурный: если роется в урне, то упавший мусор кладёт обратно. Мы заботимся друг о друге, а это дорогого стоит. Вот из подъезда вышла женщина с овчаркой. Я с ними поздоровался, а женщина улыбается: «Тут чисто, а вы всё стараетесь». Но разве суть в одной уборке? Нужно создать социальные связи с жильцами (см. книгу Джоанны Стрёманс «Социальная навигация в дворовой среде»). Стрёманс доказала экспериментально: при позитивном общении жильцы меньше сорят, и многое тут зависит от авторитета дворника во дворе.
Вернулся в подвал, протёр инструменты. Для каждого – своё место у стеночки. На душе радостно, будто отрываюсь от Земли. Схватил телефон и делаю заметочки, чтобы не забыть идеи.
Исторический метод исследования
Сегодня диссертация не пишется, в рассветной тишине ко мне крадутся воспоминания. Я был школьником, шли с отцом по улице, а там подметал дворник. Папа и говорит, дескать, учись, а то будешь махать метлой. И я из кожи вон лез, чтобы такое не случилось. Мама хотела сделать меня пианистом, но у меня был свой план: стану советским офицером, как отец. В Вильнюсе мы ходили в отдельные поликлиники, кругом нас встречали с уважением: чего ж не быть военным?
Учился я в русской школе, свой среди своих. Бывало, батя забирал меня после уроков: придёт статный, в кителе, на погонах звёзды. Одноклассники смотрели на него с восхищением, а потом меня спрашивали: «Как там дела, не нападёт Америка?».