Пять штук. Они стояли полукругом, занимая большую часть стола, их экраны отбрасывали разноцветные блики на лицо Кеши и на пыльные поверхности вокруг. Это был его командный пункт, его окно в город и его цифровая клетка.
Первый монитор, крайний слева, показывал интерфейс системы связи с экстренными службами. Сейчас на нем была активна вкладка полицейского радиообмена и чата. Кеша мельком глянул на обозначение патрульной машины, за которой ему было поручено присматривать в эту смену – «Наряд 17». Имена мелькнули: Виктор Резнов, Полина «Понна» Волкова. Виктора он знал – пересекались пару раз по рабочим вопросам, матерый, немногословный коп старой закалки. А вот Понна… Имя было незнакомым. Новенькая, значит. Наверняка еще полна энтузиазма и веры в справедливость. Кеша хмыкнул про себя – город быстро это лечит. Пока канал молчал, лишь изредка потрескивал статикой и пропускал короткие, рутинные сообщения других нарядов.
Второй монитор был выделен под прямую связь с Георгом Бисковичем. Старый инженер-историк, местная легенда администрации. Ходячая энциклопедия по всем этим древним кабелям, пневмопочтам и первым городским сетям. Кеша иногда обращался к нему за консультацией, когда сталкивался с аномалиями в реликтовых сегментах инфраструктуры, которые официально давно не использовались, но почему-то продолжали фонить в общую систему. Георг работал где-то наверху, этаже на двадцатом, если не выше, в своем кабинете, заваленном чертежами и пыльными артефактами. Удивительно, но он тоже заступил на трехсуточную смену – какой-то срочный проект по архивации данных. Они были почти приятелями, насколько Кеша вообще мог кого-то считать приятелем. Георг был одним из немногих, с кем можно было перекинуться парой фраз, не чувствуя острого желания немедленно прекратить разговор. Сейчас на мониторе висел стандартный статус «На месте», указывая, что Георг доступен для связи.
Третий монитор, самый большой, центральный, был отдан под систему видеонаблюдения. Сотни маленьких окошек мозаикой покрывали экран, показывая живые картинки с тысяч камер, разбросанных по всему городу. Перекрестки, площади, парки, входы в метро, коридоры зданий. Изображения постоянно менялись, подчиняясь заданным алгоритмам или ручному управлению Кеши. Можно было развернуть любую картинку на весь экран, приблизить, отмотать запись. Огромный, всевидящий глаз, который, впрочем, чаще всего смотрел в пустоту или фиксировал мелкую городскую суету. Кеша редко вглядывался в детали без необходимости, для него это был просто еще один поток данных, визуализированный и постоянно обновляющийся.