– Молодые люди! – громко говорит охранник, мужчина уже в возрасте, так что в гущу не лезет. – Прекратите этот бедлам, разборки можете устроить на улице.
– Простите, – Рома приходит в себя первым, стирает кровь с губы и отталкивает паренька от себя.
– Нашёл за кого вступаться, придурок, – цедит тот и тоже вытирает кровь. – Сдалась мне эта шлюха подзаборная, – выплёвывает слова, будто харкается.
– Слышь, ты! – подрываюсь с места и сама кидаюсь на этого урода. – Да кто ты такой, а? – замахиваюсь, но меня поперёк туловища перехватывает Ромка и прижимает к себе.
– Забери сумку, мы уходим, – грозно говорит он.
– Правильно, – ржёт парень, – бегите.
– Да плевать мне! Отпусти, я его пришибу! – снова кидаюсь на незнакомца, размахивая руками и костеря его всеми бранными словами, что знаю.
Но Рома крепко держит, так что не достаю до этого урода. Охранник забирает мою сумку и помогает нам выйти. Ромыч бурчит что-то, не могу разобрать, в ушах так и долбит кровь. Что это было? Что за подкат, тем более, когда я с парнем?
Такое ощущение, что вокруг одни придурки. И про какие стримы говорил этот урод? Хочу спросить у Ромы, но у того лицо такое, будто, если я рот открою, он меня сожрёт.
Не могу без боли на друга смотреть. Кровоподтёк под глазом, нос и губа разбиты. Вся рубашка заляпана, а он словно и не замечает.
Садимся в машину и едем, даже не спрашиваю, куда, уже и сама понимаю, что к Ромке. Чую, ждёт меня лекция, а может, и того хуже.
***
До хаты друга доезжаем быстро, никогда не видела, чтобы он так водил – несётся, будто на пожар, всех обгоняет, подрезает и вообще не очень-то на моего друга похож.
Ромке не впервой за меня заступаться, но чтобы вот так… никогда. Он всегда всё на нет разговорами сводит, он же душка и людей не бьёт. Но, похоже, я не так хорошо знаю своего друга.
Поднимаемся в квартиру, я ниже травы, тише воды, присаживаюсь на уголок кровати, пока Рома нарезает круги по квартире.
– Ром… – шепчу.
– Что? – огрызается.
– Тебе бы умыться и рубашку сменить, эта вся в крови, – указываю на пятна.
– Вот чёрт, – осматривает себя. – Как думаешь, отстирается? – а потом вдруг хмурится. – Да откуда ж тебе знать, ты поди и кнопку включения на стиралке не найдёшь…
– Ну ты-то не начинай! – вдруг подлетаю. – Я не знаю, что этому психу надо было от меня, и про что он говорил. И уж точно не я виновата в том, что ты испортил свою рубашку!