– Он погиб на войне, много лет назад, – ответила Арья и опустила голову.
Прядь чёрных волос закрыла её лицо, но он увидел как две мокрые дорожки, всё-таки прочертили быстрые линии на щеках девушки. Она и не заметила, как он оказался рядом с ней и аккуратно обнял её.
– Чёртова война, – промолвил он.
Не став вырываться, она в первый раз за долгие годы, женским чутьём почувствовала себя в абсолютной безопасности, и позволила себе разрыдаться. С её слезами и тихими всхлипами выходила боль утраты, и гнев на весь несправедливый мир, уступая место спокойствию и теплу, шедшему от этого человека.
Тем вечером, они ещё очень долго говорили друг с другом. Когда тёплая летняя ночь уже стала вступать в свои права, Стэн проводил её до ворот дома. Помахав, стоя на пороге ему рукой, девушка зашла в дом и не видела, как он ещё долго стоял среди деревьев, затенявших их сад и часть дома, не отрывая взгляда от окон и о чем-то размышляя. Когда луна поднялась выше, и её свет залил всё вокруг, делая ночь волшебной, мужчина как будто кивнул сам себе и неслышной походкой хищного зверя, отправился обратно, проверять своих караульных.
Утро следующего дня также запомнилось ей очень точно. Она проснулась, едва первые лучи солнца заглянули в окно. Около её кровати в его свете, заплясали тысячи пылинок, ведя свой вечный хоровод, а рядом с кроватью сидела мама и смотрела на свою дочь. Взгляд её карих, таких же, как и у Арьи глаз, был очень задумчивым и каким-то немного грустным.
Очнувшись от своих мыслей, мать Арьи подхватилась, встала и вышла в сени. Арья, почувствовав что-то неладное, тоже встала, накинула на ночную рубашку сарафан, наскоро собрала волосы и выбежала ей в след.
– Что случилось, мама? – Спросила она.
Поймав на себе тот же странный взгляд, она услышала:
– С утра приходил тот десятник, Стэн кажется. Он сказал, что когда срок службы его подойдёт к концу, он вернётся и возьмёт тебя в жены…
После этих слов повисла такая тишина, какая бывает перед грозой, когда природа и всё вокруг замирает, в испуганном ожидании ненастья. Сердце Арьи трепыхалось, как птичка в силках. Но от чего-то она была счастлива.
– И когда же он вернётся? – Сгорая от смущения, смогла вымолвить она.
– Через четыре года. – Ответила ей тогда мать, отвернулась и, ступая чуть тяжелее обычного, пошла в сторону сарая.