Ныли содранные костяшки пальцев и колено, левый глаз плохо открывался, боль в правом боку намекала на сломанное ребро. Зато впервые за много дней он чувствовал себя почти спокойно.
Со страшной силой тянуло работать. Он сварил кофе, отгородился от мира наушниками. Избегая смотреть на свое творение, тщательно подготовил кисти, краски, палитру. Некоторое время стоял закрыв глаза, собираясь с мыслями.
«Ты стоишь у порога в белом плаще
С черных волос на паркет стекает вода
Слишком поздно пытаться
Тебя придумать назад -
Твои тонкие пальцы лежат
На кнопке звонка»
Мазок, еще один. Удачный. Очень. Глаза не изумрудные как у ведьмы. Светло-зеленые, точно болотная трава. В них отражаются ветви деревьев, лесные тени и полумрак. В них читается Судьба.
Слегка устав, он занялся шерстью волчицы, затем проработкой фона. Незаметно начало смеркаться. Только тогда он спохватился, что Буз не звонит уже целые сутки. На всякий случай проверил – ноль пропущенных звонков. Отлично. Ребята как следует отдохнули и занялись делом.
Пощупал бок, поморщился, выглянул в окно. Дождь вроде утих, но не окончательно. Почти сутки он не покидал квартиру. Значит, не уснуть.
Усиливающееся беспокойство гнало прочь от дома, заставляло наращивать темп. Бег выматывал, успокаивал, приводит мысли в порядок. В такую погоду криминал большей частью прячется по квартирам, подъездам, беседкам и кабакам. Вчерашнее невезение – подтверждающее правило исключение. А с Владленом надо что-то решать. Наездницу он теперь точно не получит. Ни за какие деньги.
Домой он вернулся за полночь. Мокрую одежду долой. Душ. Несколько ложек липкой рисовой замазки. Чай. Немного отдыха.
Темнота в мастерской манила и притягивала. Смутные тени, отраженный уличный свет, глубина и тайна. Все сильнее казалось, что та, зеленоглазая, давно покинула холст и притаилась среди запыленных мольбертов, табуреток и рулонов холста. Иллюзия настолько им завладела, что он крадучись прошел на кухню, зажег свечи на столе и холодильнике и тихонько позвал:
– Выходи.
«Так сходят с ума», – подумал равнодушно.
Минута, другая. Переменчивые, живые отсветы, тишина. Никогда, никогда с ним такого не было.
«Никогда и вот опять».
Все-таки он заснул. Прямо на стуле в кухне.