Наконец, было предусмотрено, что если впоследствии обнаружится какое-либо упущение, афиняне и лакедемоняне могут по взаимному согласию изменить договор, как сочтут нужным. После этого клятвы были обменены между семнадцатью знатнейшими афинянами и таким же числом знатнейших лакедемонян.
Хотя Спарта сама была горячо заинтересована в мире, и он был утверждён большинством голосов её союзников, всё же влиятельное меньшинство не только отказалось дать своё согласие, но и решительно протестовало против его условий. Коринфяне были недовольны тем, что не получили обратно Соллий и Анакторий; мегарцы – тем, что не вернули Нисею; беотийцы – тем, что Панакт должен был быть возвращён Афинам; элейцы – по какой-то другой причине, которую мы не знаем точно. Кроме того, все они были возмущены статьёй, предусматривавшей, что Афины и Спарта могут по взаимному согласию и без консультаций с союзниками изменять договор как сочтут нужным. [2] [стр. 3] Таким образом, хотя мир был скреплён клятвами, самые могущественные члены Спартанского союза остались несогласными.
Однако настолько силён был интерес самих спартанцев, что, получив одобрение большинства, они решили провести мир, даже рискуя расколом союза. Помимо горячего желания вернуть своих пленных от афинян, их также тревожило то, что их тридцатилетнее перемирие с Аргосом как раз истекало. Они действительно обращались к Аргосу с просьбой о его продлении через Лиха, спартанского проксена этого города. Но аргосцы отказались, выдвинув неприемлемое условие о передаче им пограничной области Кинурии; поэтому существовали опасения, что эта новая мощная сила может перейти на сторону Афин, если война продолжится. [3]
Соответственно, едва мир был скреплен клятвой, как спартанцы приступили к выполнению его условий. По жребию решалось, должна ли Спарта или Афины первой уступить требуемое, и афиняне вытянули благоприятный жребий: преимущество настолько значительное в данных обстоятельствах, что Теофраст утверждал, будто Никий добился этого подкупом. Нет оснований верить в подобный подкуп; тем более что вскоре мы увидим, как Никий добровольно отказывается от большей части выгод, которые предоставил ему счастливый жребий. [4]
Спартанцы начали выполнение условий с немедленного освобождения всех афинских пленников, находившихся в их руках, и отправили Исхагора с двумя другими послами в Амфиполь и фракийские города. Этим послам было поручено не только объявить о мире, но и обеспечить его соблюдение во фракийских городах, а также приказать Клеариду, спартанскому гармосту в Амфиполе, сдать город афинянам. Однако по прибытии во Фракию послы столкнулись с единодушным сопротивлением: халкидяне как в Амфиполе, так и за его пределами протестовали так энергично, что даже Клеарид отказался подчиниться собственному правительству, ссылаясь на то, что у него недостаточно сил, чтобы сдать город вопреки [стр. 4] сопротивлению халкидян. Полностью обескураженные, послы вернулись в Спарту, куда Клеарид счел благоразумным отправиться вместе с ними – отчасти чтобы оправдать свои действия, отчасти в надежде добиться смягчения условий. Но это оказалось невозможным, и он был отправлен обратно в Амфиполь с категорическим приказом сдать город афинянам, если это вообще возможно; если же это превышает его силы – покинуть его и вывести всех пелопоннесских солдат из гарнизона. Возможно, сдача города действительно была неосуществима при имевшихся у Клеарида силах, поскольку сопротивление населения, несомненно, было упорным. Во всяком случае, он заявил, что это невозможно: войска были отозваны, но афиняне так и не получили Амфиполь, а все условия мира, касавшиеся фракийских городов, остались невыполненными. И это было не все. Послы от отказавшегося подчиниться меньшинства (коринфян и других), получив инструкции, вернулись в Спарту с еще большим неприятием и протестом против несправедливости мира, так что все попытки спартанцев заставить их подчиниться оказались тщетными. [5]