С этой целью оба честолюбивых юноши пытались перенять у Сократа его метод [56] и копировали его грозную цепочку [стр. 36] вопросов. Оба они, без сомнения, невольно уважали бедного, самодостаточного, честного, воздержанного и храброго гражданина, в котором обитал этот выдающийся талант, – особенно Алкивиад, который не только был обязан жизнью великодушной храбрости Сократа при Потидее, но и научился во время той службы восхищаться железной выносливостью философа в доспехах, переносившего голод, холод и лишения. [57]
Но мы не должны предполагать, что кто-либо из них приходил к Сократу с намерением слушать и повиноваться его наставлениям о долге или получить от него новый жизненный план. Они приходили отчасти для удовлетворения интеллектуального аппетита, отчасти – чтобы приобрести запас слов и идей, а также навыки аргументации, полезные для их дальнейшей карьеры ораторов. Темы нравственные, политические и интеллектуальные служили предметом то беседы, то споров в обществе всех этих софистов – Продика и Протагора не меньше, чем Сократа, ибо в афинском понимании этого слова Сократ был софистом так же, как и остальные. И для богатых афинских юношей, таких как Алкивиад и Критий, подобное общество было чрезвычайно полезно. [58]
Оно придавало их честолюбию более благородную цель, включая [стр. 37] интеллектуальные достижения наряду с политическим успехом. Оно расширяло кругозор их понимания и открывало им богатейший источник литературы и критики, доступный в ту эпоху. Оно приучало их анализировать человеческие поступки, причины и препятствия общественного и частного благополучия. Оно даже косвенно внушало им уроки долга и благоразумия – те, от которых их социальное положение могло бы их отдалить и которые они вряд ли согласились бы выслушать от кого-либо, кроме человека, вызывавшего у них интеллектуальное восхищение.
Учась говорить, они вынуждены были в какой-то мере учиться и мыслить, привыкая отличать истину от заблуждения. Да и красноречивый лектор не упустил бы возможности увлечь их чувства великими темами морали и политики. Таким образом, их жажда интеллектуальной стимуляции и ораторского мастерства, насколько это возможно, оказывала облагораживающее влияние, хотя редко была их истинной целью. [59] [стр. 38]
Алкивиад, полный порывистости и всевозможных амбиций, наслаждался беседами со всеми известными ораторами и лекторами Афин, но чаще и охотнее всего – с Сократом. Философ сильно привязался к нему и, без сомнения, не упускал возможности внушать ему полезные уроки, насколько это можно было сделать, не оскорбляя гордости избалованного юноши, мечтавшего о славе в общественной жизни. Но, к несчастью, его наставления не оказали серьезного влияния и в конце концов даже стали неприятны ученику.