Пять лет спустя, во время важного обсуждения, которое будет описано позже, Алкивиад публично заявил перед афинским народным собранием, что его беспрецедентная олимпийская демонстрация оказала крайне благотворное влияние на греческое общественное мнение в пользу Афин [85] [p. 55], развеяв подозрения в том, что они разорены войной, и неоспоримо доказав их огромное богатство и мощь [p. 56]. В значительной степени он был прав, хотя этого оказалось недостаточно, чтобы отвести от себя обвинения – что он и пытался сделать – в чрезмерном личном тщеславии и в расточительности, которую ему впоследствии пришлось бы компенсировать за счёт казнокрадства или насилия. Все неблагоприятные впечатления, которые его прежняя жизнь внушала благоразумным афинянам, только усилились после этого ошеломляющего представления; тем более – зависть и ненависть личных соперников. И эти чувства были вполне реальны, несмотря на то, что как политик он в тот момент пользовался полной народной благосклонностью.
Если праздник 90-й Олимпиады был особенно примечателен возвращением афинян и их союзников, то его также отметило ещё более поразительное новшество – исключение лакедемонян. Это исключение стало следствием новых политических интересов элейцев, подкреплённых их возросшей уверенностью в своих силах благодаря недавнему союзу с Аргосом, Афинами и Мантинеей.
Уже упоминалось, что после заключения мира с Афинами лакедемоняне, выступая в качестве арбитров в споре о Лепрее, который элейцы считали своей зависимой территорией, объявили его автономным и отправили войска для его защиты. Вероятно, элейцы возобновили свои нападения на этот район после заключения союза с новыми союзниками, поскольку незадолго до Олимпийских игр лакедемоняне направили туда новый отряд из тысячи гоплитов. Именно из-за отправки этого отряда и последовало решение об исключении.
Элейцы, как привилегированные распорядители игр, регулировали детали церемонии и официально [стр. 58] объявляли через герольдов начало Олимпийского перемирия, в течение которого любое вооружённое вторжение на элейскую территорию считалось оскорблением величия Зевса. На этот раз они заявили, что лакедемоняне отправили тысячу гоплитов в Лепрей и захватили форт Фирк, оба из которых были владениями Элиды, уже после объявления перемирия. В связи с этим они наложили на Спарту штраф, предусмотренный «Олимпийским законом», – две мины за каждого воина, всего две тысячи мин: часть – в пользу Зевса Олимпийского, часть – самим элейцам.