Вот каково было важное сражение при Мантинее, произошедшее в июне 418 г. до н. э. Его влияние на всю Грецию оказалось огромным. Численность войск с обеих сторон была весьма значительной для греческой армии того времени, хотя, по-видимому, и не столь большой, как в битве при Делии пятью годами ранее; однако количество и величие государств, чьи войска участвовали в сражении, превосходило Делийскую битву. Но особую ценность этому бою придавало то, что он разом смыл прежнее пятно [с. 89] со спартанской чести. Катастрофа на Сфактерии, разбившая все прежние ожидания, навлекла на Спарту обвинения едва ли не в трусости; были и другие события, которые с куда большим основанием заклеймили её как глупую и отсталую. Однако победа при Мантинее заставила умолкнуть всю эту уничижительную критику и вернула Спарте её прежнее положение военного превосходства перед лицом Греции. Эффект оказался тем сильнее, что победа была всецело плодом лакедемонской доблести, почти без помощи того особого умения и тактики, обычно считавшихся их отличительной чертой, но в данном случае проявившихся сравнительно слабо. Манёвр Агиса, сам по себе не лишённый смысла и направленный на расширение его левого фланга, провалился из-за неповиновения двух строптивых полемархов; но в подобных случаях позор неудачи ложится в той или иной степени на всех участников, и ни полководец, ни воины не могли считаться проявившими при Мантинее то профессиональное мастерство, благодаря которому лакедемонян называли «мастерами военного дела». Тем ярче проявилась лакедемонская храбрость. После того как левый фланг был разбит, а аргосская «тысяча» ворвалась в образовавшийся разрыв между левым флангом и центром – так что они могли бы, да и должны были бы, если бы проявили благоразумие, ударить по центру с фланга – войска центра, вместо того чтобы прийти в смятение, как поступило бы большинство греческих армий, двинулись вперёд против врага и одержали полную победу. Таким образом, последствия битвы оказались огромными: она восстановила репутацию лакедемонян и вновь возвела их на древнюю ступень владык Пелопоннеса. [126]
Неудивительно, что два полемарха, Аристокл и Гиппонид, чьё неповиновение едва не привело к гибели армии, по возвращении в Спарту были судимы и изгнаны как трусы. [127]