". Да, это была кличка, но многие в этом лагере обладали собственными кличками. Называться именами было не принято, хотя никем не запрещалось. Последним у костра сидел некто, кто был повёрнут к Фрэнку спиной, так-что о нём нельзя было сказать хоть что-нибудь.
Фрэнк медленно сполз с уже ледяного камня, и дрожа от холода пошагал по направлению к костру. Это был большой, каменный кострище. Хотя надобности в ограждении костра камнями не было, кто-то всё таки не поленился натаскать их. Охмяу, как оказалось, задремал. Его ноги были согнуты в колени, а руки подбиты под голову, поэтому складывалось впечатление, что он не спит, а мечтает, и сейчас же вскочит с выкриком "Идея!". Фрэнк безмолвно потупил у костра пару минут, а затем отправился прогулкой по лагерю. Многочисленные палатки в тени не представляли большого интереса, поэтому ноги Фрэнка привели его к белому шатру. Он аккуратно заглянул в одну из многочисленных дыр, образовавшихся вследствие некачественной ткани. Вокруг импровизированного стола из нескольких камней и большой доски возилось несколько человек, а точнее – четверо. Единственный из них, что сидел за низким столом в позе лотоса, был бледный, как мертвец. У него было очень вытянутое, худое лицо. Между остановками Фрэнк видел его в полный рост пару раз – человека длиной почти с полтора дверных прохода не каждый день встретишь. Он сидел закрыв глаза, словно вообще не обращая внимания на идущую вокруг дискуссию. В дальнем углу стоял здоровенный мужик со значительной растительностью на лице. В лагере его звали "Моряком", хотя оправданий этой кличке никто и никогда не слышал. Он официально отдавал приказы всем остальным, но никогда не говорил про свою роль в отряде. Близко к щели, из которой выглядывал Фрэнк, маячил ещё один мужичок, но уже поменьше. Он активно жестикулировал, пальцами показывая либо перестрелку, либо идущую чуму. Последнего, в другом углу, было почти не видно: это тоже был парень, всё же старше Фрэнка, но без особых отличительных особенностей.
Старясь не нажить себе неприятностей, Фрэнк вслушивался в разговор этих людей лишь с полминуты. Основой для разговора, как можно было предположить, стал каньон, маячивший на горизонте столовыми горами. Он тихо отошёл от большой палатки и направился обратно к огню. На месте осталось лишь двое – Охмяу и тот, кого Фрэнк не смог описать из-за неудобного ракурса. Он лежал на голой земле свернувшись калачом, подложив под голову сидельную сумку с лошади. Фрэнк аккуратно уселся по середине в пространстве между ними, молясь не разбудить.