Гаррик не мог долго злиться молча – не такой характер. Поэтому со временем он стал высказывать нам свое неодобрение. Но его проблема заключалась в том, что и мне, и Вэлу, было абсолютно до лампочки папочкино недовольство. Более того: мы даже испытывали радость от того, что он бесится. А почему бы и нет? Каждый имеет право на не одобряемые эмоции.
И когда отец увидел, что его недовольство мы игнорируем, перестал ограничиваться только высказыванием собственных чувств. Все чаще между нами стали вспыхивать скандалы, в особенности когда Валентин объявил, что хочет заниматься музыкой. Я же тогда подвякнул, что посвящу жизнь науке, но на меня папенька внимания не обратил – слишком я мал еще был в то время.
Вэлу же он сообщил, что если тот не прекратит заниматься ерундой, лишит его содержания.
– Прекрасно! – обрадовался брат. – Так я ничего не буду тебе должен.
Отец прикусил язык. В тот момент он сообразил, что никаких других рычагов, кроме материального, у него нет. Он даже не знал, что брат уже зарабатывал концертами и получал достаточно неплохие суммы. Валентин не тратил свои гонорары – разве что на новые струны для гитары, на чехлы. Он откладывал деньги, чтобы уйти из этого дома. И ждал только, пока я подрасту, потому что оставлять тут меня не собирался.
Я бы ушел и прямо сейчас, в никуда. Но брат был не таким горячим и оказался более разумным. Он понимал, что без денег двое мелких парней долго не протянут. А еще понимал, что не сможет оплачивать мою школу, лучшую в городе. Валентин настаивал на том, чтобы я получил прекрасное образование, как и он сам.
– Но тогда он потом предъявит нам счет! Обязательно предъявит! – возражал я.
– Он лишил нас матери. И по этому счету никогда не расплатится. Так что это он нам должен, брат.
Я не стал спорить. Вэл взрослее, он знает, как лучше, надо просто немного подождать. Но так вышло, что подождать не получилось.
Глава седьмая. Больная любовь?
– Вечность бы так лежал, чтобы ты рядом… И больше ничего не надо.
Регина не изменила своим привычкам, и снова устроилась на мне, хотя на диване оказалось достаточно места. Но я не против, такой вариант и мне нравится больше. Чем мы ближе друг к другу, тем лучше. Приятнее и правильнее.
В момент, когда я заговорил, лиса пальчиком чертила какие-то знаки на моей груди. Однако услышав это признание, замерла. Потом посмотрела на меня, и едва заметно покачала головой. Я обеспокоился, и всем своим лицом выразил это беспокойство.