«Видит в сумерках лучше», – рассуждал про себя и услышал, как шаги удалялись, а вскоре и вовсе исчезли.
Лишь тогда с облегчением вздохнул он и резонно решил, что нужно поспать. Как вдруг резко почувствовал жжение и зуд в грудной клетке – это кашель прорывался наружу.
Петр вцепился зубами в губу и взмолился, вспоминая невольно, как именно так в 42-м под Ростовом на участке их фронте элитная группа из Бранденбург-800 была выбита в полном составе из-за невинного чиха.
Кашель чудом сдержал. Чуть поздней отпустило.
«Не хотелось бы здесь помереть как-то так, – измождено подумал, и бороться с усталостью больше не мог. – Не в моих годах, хватит, старик уже я», – он уткнулся лицом в кусок мягкого мха и уснул, как убитый.
Пробудило чутье.
Он открыл глаза резко и по старой военной привычке первым делом внимательно все рассмотрел, отмечая вокруг предрассветные серые тени. Стоял злобный, промозглый, убийственный холод – первый легкий мороз в этом теплом году. Петр закинул в рот новый пучок горькой хвои, разжевал, ущипнул себя больно, постучал по щекам и печально подумал, что к каким-то вещам невозможно привыкнуть.
«Ведь не зря называют собачим», – заключил он тоскливо, как глаза постепенно привыкли ко тьме.
Петр вдруг присмотрелся и с радостью понял, что все вокруг: ветви, кусты, муравьиные кочки, деревья – были тонко покрыты сверкающим инеем.
«Наконец-то везет», – он довольно прикинул, хладнокровно упер ствол винтовки, приложился к прикладу щекой и размеренно принялся ждать.
Было даже не раннее утро, а по всем признакам поздняя ночь. Спустя двадцать минут тени стали немного светлее, и он смог различить вдали то, что хотел – полотно.
Еще в прошлое утро Петр вырвал смачный кусок от последней рубахи, хорошо на него помочился, после выбрал сосну на открытой поляне, которую было отчетливо видно из заранее подготовленной дневки, и лишь затем прикрепил полотно на суку.
Уже лежа в укрытии Петр вновь убедился, что между ним и «мишенью» не находилось кустов, ни деревьев, ничего, что перекрыло бы поле стрельбы. И с тех пор он не двигался с места вот уже девятнадцать часов.
Чтобы не терять время даром, он осматривал каждое дерево в поле обзора, вычисляя примерное расстояние и высоту нижних веток, чтобы в случае спешки брать поправки стрельбы без раздумий на глаз. Ветра не было, благо. Так прошло еще время. На востоке слегка посерело – это признаки первой зари.