Я её не распознала. Как не распознает практически никто, когда она приходит впервые. Сначала апатия, грусть, плаксивость. Но вроде как можно понять – потеря работы и смутные перспективы.
Из веселой девушки, фонтанирующей энергией, я превратилась в тряпочку. Точнее, мне так казалось. Все свои заслуги обесценила, решила, что я неудачница с большой буквы и всё такое. Других мыслей в голове и не было. Засела дома, проедая зарплату, и на протяжении двух недель почти не выходила на улицу. Разве что за провиантом. Надеялась заесть свою пустоту.
Решение вернуться домой мне далось проще, чем увольнение. Я понимала, что ресурса жить дальше в Питере у меня нет. Истощение моральное и физическое, вкупе с тоской по родным и своим школьным подругам.
Устроилась продавцом в магазин одежды через дорогу, заработала на билет в свою провинцию, и была такова. Улетая, дала себе обещание восстановить силы и вернуться. Обязательно вернуться.
Из теплого солнечного Питера (что удивительно для того времени года) спустя 4 часа я оказалась в суровой сибирской зиме. Маленькие куцые домики, все какое-то серое, неприглядное. Хотя мой город достаточно уютен, но после Питера ни в какое сравнение, конечно.
Поселилась я в квартире покойных бабушки с дедушкой. На тот момент еще никто не вступил в права наследования, и родственники сообща пустили меня туда пожить. И вот, я осталась один на один со своим мрачным внутренним миром. Не понимая и не осознавая причин этого мрака.
Я сошлась с бывшим, но постольку поскольку. Он то приходил, то уходил. Ночевать не оставался, ссылаясь на работу, приносил продукты. Чаще готовую еду, потому что готовить сама я не могла. У меня, кроме прочего, развилась социофобия, да такая, что выходить из дома не представлялось возможным.