В его поместье, окутанном вечным мраком, я начала новую, ещё более ужасную жизнь…
Первые дни в замке Роланда казались мне прекрасным сном. После унижений работорговцев внимание Хозяина, пусть и сдержанное, воспринималось как глоток свежего воздуха. Молодой лич был немногословен, но его приказы звучали вежливо, почти учтиво. Он не повышал голоса, не обзывал меня, а просто указывал, что нужно сделать.
Каждое утро, когда я приносила ему чай, он бросал мимолетный взгляд, словно оценивая мою работу. Если всё было сделано идеально, он едва заметно кивал, и мне этого было достаточно, чтобы почувствовать себя намного лучше. Он даже обращался ко мне по имени, а не «служанка» или «грязнокровка», как делали другие.
Роланд был щедр на похвалу, когда я прибирала его кабинет. Каждая книга, поставленная на своё место, вызывала у него одобрительный взгляд.
В один из вечеров, когда я принесла ему ужин, он внезапно спросил:
– Как ты себя чувствуешь, Айлин? Привыкла к новому месту?
Я растерялась от неожиданности, но ответила честно:
– Лучше, чем в клетке, Хозяин.
Он слегка улыбнулся, и эта мимолетная улыбка показалась мне настоящим чудом.
– Я рад. Мне не нужны несчастные слуги. Мне нужна эффективность.
Я верила, что господин видит во мне не просто вещь, а настоящего человека. Глупая, наивная полуэльфийка!
Каждое утро он оставлял на столе разные книги с эльфийскими сказками. По вечерам он рассказывал мне разные истории из жизни, примешанные со всякими небылицами. Это были лучшие времена за всю жизнь.
Поэтому я и начала надеяться, что моя жизнь изменится, что я смогу заслужить уважение Роланда и, возможно, даже его дружбу. Глупо, но я правда в это верила…
Однако это продолжалось только неделю. Ровно до того момента, пока эта чёртова чашка не выпала из моих неуклюжих рук и не разлетелась на тысячу осколков. Тогда я и узнала, каков Роланд на самом деле…
Дрожь пробежалась по всему телу, стоило только осколкам фарфора рассыпаться по каменному полу. Сердце забилось в панике, предчувствуя, что что-то грядёт. Наверняка, эта чашка была частью дорогого сервиза господина, как я вообще посмела так небрежно к ней отнестись? Какая же я всё-таки бестолковая! Я всего лишь служанка, и цена моей ошибки была непомерно высока…
Хозяин вошёл в столовую бесшумно, словно тень. Его взгляд скользнул по разбитой чашке, затем остановился на мне. В его глазах не было гнева – лишь холодный интерес, будто он наблюдал за любопытным экспериментом. Признаться, это было хуже любого крика. Ведь в воздухе густым туманом повисло безмолвное ожидание.