Кличка Гутенморген приклеилась к нему лет десять назад.
В один из жарких майских дней, будучи еще молодым трактористом местного леспромхоза, работал он на трелевочном тракторе в лесу со своим напарником. По заданию директора леспромхоза пробивал Семён по окрестным лесам противопожарные просеки, дабы сберечь легкие планеты от губительного пожара. Все шло хорошо, пока в один из рабочих дней трелёвочник своим огромным плугом не зацепил деревянный накат старого немецкого блиндажа времен войны. Гонимый любопытством Семён Морозов влез в тот блиндаж и обнаружил древний немецкий трофейный склад с обмундированием и вином. Переодевшись тогда в фашистскую униформу, он с напарником, забросив работу, стал одну за другой опустошать трофейные бутылки, наполняя организм выдержанным со времен войны вином.
Три дня гулял Семён на лесной поляне, пока его жена Анька не заявила в полицию о пропаже мужа. На поиски бесследно исчезнувших селян, бросились всем миром. На четвертые сутки, приехавший на место участковый с тремя полицейскими, обнаружил около сгинувшего трелёвочника, двух пьяных «немцев», которые бессознательно валялись в груде пустых бутылок. Сквозь пьяный туман Семён вдруг увидел лицо майора Бу- Бу, (так в народе звали местного участкового), приоткрыв свои опухшие от трехдневного пьянства глаза, он приветственно поднял свою руку, как в кино про немцев, и пробубнил:
– Гутенморген, гер официр! Хайль Гильтер!
И туже в пьяном угаре свалился на траву, окончательно потеряв оставшееся сознание.
С тех самых пор, Семён Морозов в одночасье стал для земляков Семёном Гутенморгеном, а жители села Горемыкино настолько полюбили его новое прозвище, что через год собирались номинировать его на титул «национального героя села Горемыкино».
Утопив ладонь в панель серебристого шара, он почувствовал, как «тазик» приподнялся еще выше. Сердце его затрепетало в груди, словно мотор у которого оборвало поршень. Восхищаясь возможностями внеземной техники, Семён с высоты птичьего полета созерцал все село от колхозных свинарников, до школьного сада.
Слегка провернув шар, он почувствовал, как «тазик» послушно начал набирать скорость, перемещаясь по воле его руки и мысли. Как-то совсем быстро, освоив технику пилотирования, Семён, словно Валерий Чкалов, начал выделывать в воздухе замысловатые пируэты. Любой заслуженный летчик-испытатель в тот миг, поседел бы от страха, а находящийся в легком опьянении Гутенморген, лишь радостно цокал языком, да крутил шар.