– А вот бабушка, и зубик ваш больной… Самоампутировался! – сказала фельдшерка, подняв его с пола.
– На шею его себе повесь, – зло ответила Максимовна, и слезла с «козла». – Я к тебе больше никогда не приду… Подыхать буду, а не приду…
– Желаю вам сто лет прожить, – ответила пипетка…
Обидевшись, старуха вышла из фельдшерского пункта, и уверенной поступью поковыляла в сторону деревенского «Сельпо».
Как водится в деревнях, там был пункт сбора местных деревенских «блогеров». Не доходя до магазина пару сотен метров, Максимовна обернулась, и, швырнула палку со злостью за забор. Звук разбитого стекла, заставили её включить «пятую передачу».
«Вот же черт, будто кто подменил, – сказала Максимовна про свою трость, которая верой и правдой отслужила ей больше пятнадцати лет. – Неловок, как стал – спасу нет!
Старуха еще не осознавала, что в её организме начали протекать какие-то странные и необратимые процессы, которые запустили механизм регенерации всех органов. Все её тело, словно чесалось. Мышцы наливались какой-то приятной упругостью и былой силой. С каждой минутой её поступь становилась все тверже и уверенней, а боль в коленях, которая раньше изводила старуху, куда-то исчезла. Ноги теперь не заплетались, как это было еще вчера, а шли по земле, словно и не было за её плечами прожитых лет.
Деревенские старухи собирались около «Сельпо» еще до открытия. Только здесь, можно было узнать все свежие новости, которые произошли в деревне Горемыкино, за последние сутки. Это был деревенский «информационный центр». Здесь можно было выведать все: кто с кем гуляет, кто кому изменяет, и сколько было выпито самогона и съедено огурцов на поминках у конюха Семёна.
Максимовна ввалилась в магазин, грохоча оббитой оцинкованным железом дверью, к которой была прикручена тугая пружина.
– Ну, что кобылы – здрасте вам! Что дома то не сидится, клюшки вы старые, – сказала Балалайкина. – Что хлебца свеженького захотелось? А может, мы девчонки, по сто грамм, и к мальчишкам на колхозный стан?!
– Ты, что «балалайка» умом тронулась? – спросила её Канониха. – Тебе что, ночью крышу ветром сорвало?
– Крыша Тань, моя на месте…
– А тогда, откуда ты прешься, старая перхоть, – спросила подруга.
– Ты Таня, не поверишь! Беда со мной приключилась… Зуб у меня ночью заболел! Между прочим был последний! Я с самого утра к «пипетке» с ним поперлась, – ответила Максимовна.