– И совсем-совсем нельзя его? – разочарованно протянула я.
– Отчего ж совсем нельзя? Можно. Только будет мамка твоя на рыбалку ходить с Песчаной под конвоем. У нас с острова не увозят за такие дела. Но двушку дадут запросто.
Я совсем ничего не поняла, а мама помрачнела лицом.
– Что же, Баир Цыденович, вообще нельзя рыбачить? – спросила она.
– Да кто же тебе такое сказал? На омуль запрет есть, это да. Наш колхоз ещё десять лет назад на него рот разинул, да не тут-то было. Ну, смотри, – я тебе этого не говорил, а ты не слышала. По весне, когда Байкал вскроется, вам самим ни до какой рыбалки дела не будет: только успевай поворачиваться на путине да в цеху. А соровую рыбу лови, никто тебе слова не скажет. Бычков собирай, окушков, сорогу, хариуса уди, щуку выводи, – у нас этим все ребятишки занимаются. Я твоих научу.
Мы навострили уши, услышав про предстоящее учение.
А старик продолжал поучать:
– Оно, конечно, власть права. Как сейчас без строгости? Да у нас всю рыбу побьют без строгости, дай только волю народцу. Уж я-то знаю, сам в молодые годы хаживал по Ангаре. Весна, я так вам доложу, – самое пропащее время у нас. Кто учён и не учён, все без разбору на лёд лезут, как будто три жизни себе намеряли. А Байкал этого не прощает. Чтобы рыбу навостриться определять, нужно не пару лет хаживать, а полжизни, и то мало будет.
– Дед, кончай со своей рыбой. Лучше расскажи, что тёте Розе колхоз даст, – сказала Алтан.
– А что тут рассказывать? Коровку на вас троих дадут. Всем будут давать, хитрость впереди нашего правления скачет.
Мама услышала про корову и не поверила своим ушам:
– Как, неужели корову? Это же целое состояние!
– А ты раньше времени не радуйся. На покосы придётся ходить, да мало ли чего ещё. Огород садить, осенью – орех, ягоды, потом лес рубить. Достанется вам, бабы, ох достанется!
За чаем мама спросила, чем же колхоз отличается от рыбхоза. Она со слов Алтан и деда поняла, что придётся ей заниматься преимущественно рыбой.
– Так и есть, – подтвердил старик. – А чем они отличаются, тебе не всё ли равно? Главное дело, не бери в голову ничего: ты с детьми выжила, не убил вас немец, а здесь тем более не пропадёшь.
Остаток дня все провели в хлопотах. Дед расширил лежанку, на которой спала Алтан: прихватил горбылём сосновые кругляки, по четыре штуки в изголовье, в середине и в ногах, накинул сверху доски, забив их в этот трёхрядник, а сверху положил войлок и шкуры. Получилось очень даже неплохо, – у нас теперь была своя кровать! Решено было спать вчетвером, а завтра дед соорудит для Алтан отдельный топчан. Он, умаявшись, полез на печку и через несколько минут захрапел.