Она стояла посреди парка с большим чёрным зонтиком, раскрытым над головой. Я оказалась менее предусмотрительной и свой зонтик не взяла. Мелкие капли холодного дождя неприятно падали на лицо и волосы.
– Хай, – бросила она и последовала вперёд, даже не предложив поделиться зонтиком.
Я засеменила за ней, поймав себя на мысли, что, кажется, для Дилана нашлась подходящая пара…
– Предлагаю пойти в библиотеку, – сказала я, – Нет желания промокнуть насквозь.
– Окей, – она свернула в сторону университетской библиотеки и периодически кидала на меня изучающий взгляд.
– Что-то не так? – как можно более тактично уточнила я.
– Понять не могу, зачем согласилась на разговор, – открыто призналась Молли.
Я ничего не сказала в ответ, лишь кивнула.
Мы расположились за самым дальним столом, буквально в конце зала. На нём одиноко стояла неработающая настольная лампа зелёного цвета, покрытая толстым слоем пыли. Зачем-то я достала из сумки влажные салфетки и протёрла её. Из-за чего поймала на себе снисходительный взгляд Молли Купер, на который я ответила, красноречиво закатив глаза.
– Расскажи мне, что у тебя случилось?
– С чего бы это вдруг я должна тебе что-то рассказывать? Да и вообще, почему ты решила, что у меня что-то случилось?
– Ты и не должна, просто я хочу тебе помочь.
– Я вроде не просила тебя о помощи, – она будто захотела сорваться с места и уйти.
Но я заметила это и успела положить свою ладонь на её руку, сказав:
– Но ты в ней нуждаешься.
Молли безвольно села обратно на стул, вытянулась как струна и ждала продолжения моих слов.
– Тебе ведь самой не нравится так жить, Молли, – я говорила медленно и уверенно, глядя прямо ей в глаза, – Я права?
– Права, – ответила она.
– Тогда зачем всё это? Алкоголь, отчуждённость, наплевательское отношение к учёбе? Да и ко всей своей жизни, в целом…
– Чтобы он меня заметил. Чтобы папа заметил.
Я была поражена этим ответом. Ведь передо мной сидела уже не грубая и асоциальная Молли Купер, а раненый до глубины души ребёнок. И я была готова поспорить, что увидела на её глазах слёзы.