Он закрыл глаза, и медальон встал перед ним, как живой. Круглый, тяжёлый – тяжелее, чем должен быть для своих размеров, словно в нём пряталась невидимая масса. Металл, потемневший от времени, но не тронутый ржавчиной. По краям вились узоры – тонкие, извивающиеся. С обратной стороны – гладкая поверхность с едва заметной надписью, стёртой до невнятных царапин, будто кто-то пытался скрыть её смысл. А в центре – семилучевая звезда, заключённая в двойной круг. Лучи пересекались тонкими линиями, образуя сеть, похожую на трещины в стекле, а между ними – письмена, на не понятном языке.
И ещё одна деталь, что резанула его: в центре звезды – маленький круг с крошечным отверстием. Как будто центр чего-то важного. И это тот же символ, что выжгли на жертве. Тот же, что он видел в книге антиквара. Тот же, что висел в его комнате. Андрей вспомнил, как в детстве смотрел на этот символ, заворожённый его линиями. Они казались живыми – пульсировали, дрожали в отблесках света из окна. Конечно, это могло быть игрой теней, воображением мальчишки, что видел лица в облаках и монстров под кроватью. Но однажды он сделал большее, чем просто смотреть.
Ему было семь или восемь. Летний день, жара, запах скошенной травы за окном, гудение шмеля, бьющегося о стекло и далёкий лай соседской собаки, которую кто-то опять забыл привязать. Он встал на цыпочки, протянул руку к медальону – просто из любопытства, из желания прикоснуться, понять, – но носок зацепился за край потёртого коврика, и он чуть не упал, схватившись за край комода. На комоде звякнула старая жестяная банка, где бабушка хранила пуговицы. Пальцы коснулись металла, и в тот же миг он нагрелся – не обжигающе, а странно, как живое существо, отзывающееся на тепло кожи. А затем – разряд. Резкий, как удар током, прошёл через ладонь, отдаваясь в запястье, в локте, заставляя его отдёрнуть руку с коротким вскриком. Ладонь покраснела. Рука дрожала, но боли не было – только сильный испуг. «Бабушка меня сейчас отругает» – скользнула мысль.
Он обернулся – бабушка стояла в дверях, её лицо побелело. Она бросилась к нему, быстрым движением сорвала медальон со стены и прижала к груди, обхватив его обеими руками. Не его, Андрея, а медальон – словно защищала его от мальчика, а не мальчика от него. Глаза её были широко раскрыты. Она прошептала что-то невнятное – "Не твоё время" или "Не сейчас" – Андрей точно не помнил. И тут же замолчала, сжав губы, будто проглотила слова, что рвались наружу.