Часть 2.9: Осколок Невозможного
Пока мы стояли в нерешительности на пустынной платформе, взвешивая безумную идею Кори использовать черный камень как компас, мое внимание привлекло что-то на бетоне у края платформы, почти у самых рельсов. Что-то маленькое, поблескивающее в слабом свете фонаря сквозь слой серой пыли. Любопытство пересилило страх, и я подошел ближе, наклонился. Это был не просто блеск. Это был… осколок. Осколок чего-то прозрачного, как стекло или кристалл, но с неправильными, рваными краями, словно его выломали из чего-то большего. Он был небольшим, размером с ноготь большого пальца. Я осторожно поднял его. Он был холодным, но не тем ледяным, мертвым холодом черного камня. Скорее, это был холод чистой воды или горного воздуха. И он не вибрировал. Но было в нем что-то странное. Когда я повертел его в пальцах, свет фонаря преломился в нем не так, как в обычном стекле. Он не просто прошел насквозь или отразился. Он… запутался внутри. Свет создавал внутри осколка сложную, постоянно меняющуюся игру бликов, радужных переливов, похожих на микроскопическую вселенную в момент рождения или гибели. Казалось, осколок содержит в себе бесконечное множество отражений, множество пространств, свернутых в этом крошечном объеме. Я поднес его ближе к глазам. Изображение мира сквозь него искажалось невероятным образом. Прямые линии изгибались, цвета менялись местами, перспектива нарушалась. Смотреть сквозь него было все равно что смотреть глазами сумасшедшего художника или существа из другого измерения.
– Что это? – спросила Кори, подойдя ко мне.
Я протянул ей осколок. Она взяла его, повертела в руках, посмотрела сквозь него.
– Странный… Красивый. И… неправильный. Откуда он?
Я посмотрел на то место, где его нашел. Рядом не было никаких следов разбитого стекла или чего-то еще, от чего он мог отколоться. Он лежал один, сияя своей невозможной внутренней игрой света на сером бетоне. И тут меня осенило. Наблюдатель. Он стоял примерно здесь, когда давал нам последние инструкции, прежде чем раствориться в тенях. Мог ли он обронить это? Или… оставить намеренно? Этот осколок был так же странен и неоднозначен, как и сам Наблюдатель. Он не был зловещим, как черный камень. Он был… другим. Он не поглощал свет, а играл с ним, преломлял, искажал, создавал новые, невозможные реальности внутри себя. Если черный камень был воплощением трещины как пустоты, как распада, то этот осколок был воплощением трещины как… множественности? Как бесконечной игры отражений и возможностей?