– Слышь ты – хорек вонючий! Ты не «дед мороз», ты от дохлого осла пенис! Покажи мне свою рожу, и я проветрю тебе мозги, – прорал командир.
– Ты «Барс», в натуре шютник! Сейчас, только шнюрки поглажу, – вновь прошипела радиостанция.
– «Алмаз», «Барсу» – это Супьян Абдуллаев – его позывной «Дед мороз». Все претензии к бармалеям! Работаем по данным разведки на восемь ноль – ноль. Извините парни за дружеский огонь! Надеемся, что вас не сильно потрепали. До связи, – сказал ресивер.
– Вот же сука! «Дед мороз» нам клим – бим испортил –сука. Командир, шампанское там осталось, –сказал Виталий с сожалением.
– Вот же черти! Представляете парни, эти бараны все наши позывные знают, –сказал майор, доставая сигареты.
– Повезло! Слава Богу, успели задницы унести, – спокойно сказал Русаков. –Еще бы секунду, и стояли бы в очередь перед райскими вратами.
– Вот вам детки и Новый год! – сказал, Виталий.
Он снял с себя шлем, и вытерев вспотевшую голову куском тряпки, закурил. Мандраж мелкой дробью стучал на зубах, от чего тряслись и колени, и руки, словно кто–то неведомый включил внутри тела отбойный молоток.
– Что-то Санек, меня нервяк стебает, – сказал «Ташкент». –Эх, сейчас бы коньячка выпить пару глоточков! Обожаю коньячок…. –Не дрейфь браток, два раза не умирать, – ответил «Химик».
В какой–то миг, в голове лейтенанта Демидова воскресли воспоминания пятиминутной давности – они были еще свежи. Не успев прикурить, он рассмеялся. Пламя зажигалки потухло.
– Ты что…. Часом не контужен?! – словно через глухую стену, услышал Виталий.
– Да, у меня все в тип –топ! Я тут вспомнил, как мы из–под НУРСОВ щемились, – сказал Виталий. –Сеня через окошко на лестничном марше лез на карачках. А я сзади напираю, с ПК…. Ломлюсь, как сохатый по лесу. А там за спиной уже третий уровень сыпется! Смотрю, Сеня передо мной на подоконнике стоит в позе рак. Размышляет, наверное, как ему прыгнуть с первого этажа. Место для посадки выбирает? Тут я его легонько под зад подпихнул. Вдвоем полетели –он спереди, я с оконной рамой на ушах следом.
– А я думал всё – писец! Сзади, как жахнет – летел так, будто кто в подхвостье пнул! У меня до сих пор ягодицы болят, –ответил Русаков, и тоже засмеялся. Закончив ржать, «Ташкент» бросил сигарету в сторону и достал из кармана прямоугольную пачку жвачки. Он развернул фольгу, вложил себе пластинку в рот и блаженствуя, закрыл глаза.