Вот это был пиздец. Не сказать, что до этого было нормально. Нет, не было. Крестик плакала ночами. Я или поддерживал её, или бухал. Семейная жизнь сказкой не была. Но когда Крис протянула мне тест с двумя яркими полосками, у неё был такой отрешённый вид, что мне стало страшно. Я сразу понял, что она либо пойдёт на аборт, либо с собой что-то сделает. Но ошибся. Дышать смог только после того, как угрожал, что если убьёт ребёнка моего друга, я расскажу ему об этом. Был уверен, что только это и подействует. А она улыбнулась. Впервые за месяц с лишним. И сказала, что этот ребёнок будет смыслом её жизни.
И он им стал. Ради Мирона жить начала, питаться нормально, витамины принимать, на улицу выходить. Часами могла сидеть, гладить живот и разговаривать с ним. Когда на скрининге сказали, что мальчик, я радовался за Андрея. Точнее, вместо него, ведь мы не могли рассказать ему о том, что он станет отцом, что у него будет сын. Андрюха тогда бы сорвался, бросил всё, приехал и отстаивал своё право на семью. Я-то был только за, даже собирался позвонить. А через два дня у неё едва не случился выкидыш после кружки чая в кафешке. Спасло только, что Кристина, едва почувствовав что-то странное, вызвала скорую. Ребёнка спасли. Но пока она была в операционной, а я маялся вместе с родителями в коридоре, появился Савельский младший с букетом и словами: пусть поправляется, ей силы пригодятся, ибо это ещё не конец. Мы тогда все поняли, чьих рук дело, но доказать ничего не смогли. Я его ударил, сломал нос. Отец еле оттащил. Я готов был убить. Следом начались проверки в части. Царёва подставляли. Мы это знали и видели, но изменить ничего не могли. Он был готов к этому. Принёс себя в жертву, надеясь, что она хоть ненадолго утолит кровожадность Савельских. Дело шили долго, суды затягивали. Тут мой папа постарался, чтобы Виктор успел подержать на руках внука. Приговор стал для всех шоком. Пожизненно в колонии строго режима на Севере. Когда его уводили, дали попрощаться с дочерью и внуком. Тоже с лёгкой руки моего папы. Царёв обнял их и улыбнулся. Крис плакала, а потом смотрела на сына и вытирала слёзы. Когда тесть обнимал меня, сказал очень важные слова, которые теперь ношу с собой по жизни, как клятву.
– «Ты знаешь, как сделать мою дочку счастливой. Когда опасность минует, верни ей любовь. И неважно, через год или через десять. А пока у моего внука не будет отца по крови, пусть будет по чести».