– Где Мирон? – спрашиваю тихо.
– Мультики смотрит. – отзывается глухо. Вскидывает на меня лицо и шелестит: – Зачем, Паш?
Выбирается из моих рук и отступает на пару шагов назад. Смотрит прямо в глаза, но ответов там нет.
– Он сам написал, что в городе. Предложил встретиться. Я не собирался сразу всё вываливать. Хотел для начала просто поговорить, обсудить, а потом уже решить, что делать дальше. Но всё пошло по пизде. – хриплю разбито.
Крестик осторожно трогает пальцами вокруг носа. Я морщусь. Она одёргивает руку, но не успеваю сообразить, как мне прилетает звонкая увесистая пощёчина. Слегка охуев, прикладываю ладонь к щеке. В ушах звенит, а перед глазами плывёт.
– И ты решил скрыть это от меня? Тайно встретиться с… ним? – выдыхает, зажимая рот ладонью. – И что ты собирался ему сказать? Правду? Что ему с ней делать? Мы все сделали выбор. Я разбила сердце любимому человеку. Родила его сына и записала на чужую фамилию и отчество. Думаешь, он новости обрадуется?
Крис всё шепчет и шепчет, а по щекам безмолвные ручейки слёз. В последний раз она плакала года четыре назад, когда её отца выводили из зала суда. Встреча с Андрюхой явно всколыхнула всё, что она держала в себе. Вывернула наружу. Она боится. Но чувства к нему никуда не делись.
– Андрей должен знать. – рявкаю глухо, но металлом.
– Нет! – отсекает Крис. – Мы не нужны ему!
– Ты не можешь этого знать! – шиплю в ответ.
– Могу! Он отказался что-либо слушать, когда я узнала, что беременна.
– Что? – выпаливаю потерянно. Хрень какая-то. Мы не говорили ему ничего. – Кристина, ты звонила ему? – секу, ощущая, как внутри зарождается какое-то поганое предчувствие.
Она отворачивается. Всхлипывает и прячет лицо в ладонях. Плечи несколько раз дёргаются. Крис глубоко вдыхает и утирает слёзы.
– Писала. Он ответил, что знать ничего не хочет. Я в прошлом. Так что всё, Паш. Оставь всё как есть. Если он отказался тогда, то сейчас тем более ничего знать не должен. Если ты хоть словом обмолвишься, то я заберу Мирона, и мы уедем так далеко, как только возможно. Я никогда тебе этого не прощу. Мирон только мой сын. Я благодарна Андрею за него. Честно. Но он не захотел знать о сыне.
Ещё пару раз теранув рукавами блузки лицо, не оборачиваясь, идёт в ванную. Слышу шум воды.
Растираю ладонью лоб. Провожу пятернёй по волосам. Не верю, что он мог отказаться от ребёнка. Даже если злился на Крестика, если решил оставить всё в прошлом, от сына не мог отречься. Как она сказала? Он не захотел знать о сыне. Выходит, что сообщить ему она не смогла, поэтому Андрюха думает, что Мирон мой.