Когда я окончил одиннадцатый класс, случилось несчастье: умер дедушка, папин отец. Родители улетели на похороны, а сестра стала единственным родственником, пришедшим на мой выпускной. Она сидела в первом ряду и хлопала громче всех (а может, мне так хотелось думать), когда мне вручали мой троечно-четвёрочный аттестат. А потом мы всем классом пошли смотреть рассвет. И Леся пошла с нами. Я ужасно гордился сестрой. Она была невообразимо красива в алом атласном платье и белых туфлях на шпильках. Мне казалось, что все мои одноклассники смотрят на неё, как на божество. Но подвыпивший Кирилюк, глянув в нашу сторону, нарочито громко сказал:
– Сестра-то у Гончаренко как вырядилась! И куда лезет? Страшная же, как моя жизнь.
Я на секунду задумался. Драться я совершенно не умел. Мои не особо сильные руки ведро картошки-то поднимали с трудом, а уж пухлого Кирилюка бы точно с места не сдвинули. Но я был хоть и хреновым, но футболистом, и по этой причине обладал мощными, подкаченными ногами. Я подумал ещё секунду, молча подошёл к Ваське и пнул его со всей дури, да так, что он улетел на асфальт. А дальше, на удивление, ничего не случилось. Кирилюк поднялся, потёр ушибленный копчик (точнее, чуть ниже него) и сообщил, что я псих. А ещё через час, надравшись в сопли, признался мне, что просто все эти годы злится на мою сестру за то, что она его в детстве поколачивала. А страшной он её вовсе не считает, наоборот, она жесть какая красивая.