– С Наной что-то случилось, да?
– Нет, малыш, с Наной всё будет хорошо. Она просто… она в больнице и, если хочешь, мы сейчас поедем к ней.
– Хочу!
Я не буду плакать. Я же взрослый. И я брат Наны, я должен быть сильным и помочь сестре.
– А мама с папой уже там?
И когда я вижу боль на лице Марты и как слёзы начинают течь сильнее, я всё понимаю. Я маленький. Никакой я не взрослый. Хотя, когда ребёнок остаётся без мамы и папы, он становится взрослым независимо от возраста.
И я всегда хотел убежать, в детстве я даже иногда думал, что совру опеке и сделаю так, чтобы меня забрали в детдом. Тогда бы Нана смогла быть свободной, жить ради себя, не бросать учёбу, не работать круглыми сутками. Потом, когда она встретила Арсена, мне хотелось исчезнуть, чтобы не мешать им с Арсеном строить свою семью. А потом мне хотелось сбежать, чтобы не отравлять своей злостью Кнопку.
Но сейчас впервые за долгое время мне не хочется убегать. Не хочется прятать злость так глубоко, чтобы потом она опять сжигала изнутри. Неужели я не в состоянии побороть это всё и вырезать из груди этот шип?
Я просто стою. Время словно теряет свою привычную вязкость. Никаких разговоров, никаких неправильных слов, которые могли бы всё испортить. Только тишина. Только этот странный, зыбкий мир между нами, в котором, кажется, впервые за много лет нет боли от того, что ты причиняешь боль другому.
Может быть, любовь – это не когда тебя тянут за руку обратно в свет. Может быть, любовь – это когда кто-то остаётся рядом, даже если ты сам не знаешь, как выйти из тьмы.
Я выдыхаю медленно, тяжело. И в этот момент не чувствую себя одиноким. Разворачиваюсь и подхожу к Нане, сажусь рядом и впервые сам обнимаю её, уткнувшись в шею.
Мы сидим так минут десять, шум в голове затихает, гнев прячется далеко. Я знаю, что он не исчез, просто снова притаился. Отрываюсь от Аны, она прячет глаза, украдкой вытирает и шмыгает носом.
– Поедем домой? – спрашивает Нана, хриплым голосом.
– Нана, ты смерти моей хочешь?
Она непонимающе на меня смотрит.
– Арсен сделает из меня чучело, если ты приедешь с красными глазами. Пойдём, перекусим сперва и заодно заедем за Кнопкой.
– Ты когда-нибудь перестанешь её так называть?
– Неа, – улыбаюсь я и направляюсь к раздевалке. – Подожди меня в машине, я быстро.
Лея
Я не бегу, просто иду быстро. Внутри звенит от обиды, от боли, от его слов.