Возвращаюсь взглядом к машинам за окном, к деревьям, на которых уже пожелтели кончики листьев. Звучит тёплый, вымученный голос Васильевны, которым обычно представляют новеньких. Класс притих, но не из вежливости – скорее из любопытства, вперемешку с ленивым равнодушием.
– У нас с вами новая ученица, – говорит Васильевна. – Лея, проходи. Скажешь пару слов о себе?
Кто-то громко вздыхает, кто-то смеётся в кулак. Я не оборачиваюсь, мне абсолютно безразлично, кто там. Новенькие всегда чужие. Временные.
Но я слышу прерывистое дыхание, какой-то шорох, несмелые шаги. И голос низкий, уставший. Он не девчачий – взрослый. Как будто человек говорит не о себе, а от лица боли. Я знаю эти интонации в голосе.
– Лея. Перевелась из 35-й. Живу с бабушкой. Всё.
И что-то во мне сжимается так резко, будто кто-то выдёргивает воздух из лёгких. Я оборачиваюсь, почти неосознанно, как будто по команде. Красно-рыжие волосы собраны в хвост, но пряди уже выбились у висков. Веснушки. Шрам – розовато-бледный, но недавний. Тогда его не было. И глаза – серые или голубые, не разобрать в полумраке класса, но потухшие. Как у людей, которые слишком рано научились не ждать. Вздернутый подборок, безразличное выражение, но нервная дрожь в руках выдает её истинные чувства.
Я узнал её не по лицу – по ощущению. Это не воспоминание, это – ожог, словно ее пламя вместо волос добралось до меня.
Книжка про динозавров. Шёпот. Молчаливое внимание, которое тогда казалось спасением.
И всё это возвращается не вспышкой, а волной – медленной, вязкой, затягивающей. Сколько лет прошло? Я и не думал, что помню. Лишь иногда, когда эта книжка, потрепанная, попадалась на глаза. Я не смогу сказать, почему она всё ещё у меня, почему я запретил Кнопке прикасаться к ней, но сейчас, кажется, понимаю.
Она садится на свободное место в конце класса. И не смотрит ни на кого, в том числе – на меня.
Я провожаю её взглядом и отворачиваюсь, снова втыкаюсь взглядом в окно. Вижу, как идёт по улице мальчик, волочит портфель по асфальту. Кажется, у него порвались шнурки. Мне почему-то хочется закрыть глаза.
Злость возвращается так быстро, что я не успеваю понять, откуда. Не на неё и не из-за неё. Просто она – напоминание, о том, каким я был. О том, как рано начал бояться привязанности. О том, как отчаянно ждал, что кто-то останется, а в итоге каждый раз оставался один.