слоновьи яйца, ножки жабьи…
а репродуктор врёт по-бабьи
про план предписанных затей.
Вон в горних нивах самолёт
влачит по воздуху полотнище,
и слепо щурится народ
поверх свиных колбас охотничьих,
поверх морквы семейства зонтичных
на псевдоангельский полёт.
Между скульптур аллегорических
молчит вопросом риторическим,
Сократу делающим честь,
распорядитель демонический,
и вопреки экономической
доктрине, осмысляет весть,
что мы хотим не только есть.
Но сеет Сеятель сомнение
в резонности столпотворения
и повторяет без конца,
что длится это единение
лишь до пришествия Жнеца.
3
В городе шум, смех –
дворники жгут снег,
чтоб наступил май
и все вошли в рай.
Это не труд – бред:
снег не горит, нет.
Как бы ни плыл жар,
всё за окном март.
Пламень иссяк – пусть…
Вот уже двор пуст,
дворников стих мат –
видно, давно спят.
Чтобы их снов рой
не заглушил мой,
надо и мне лечь
и снег во сне сжечь.
4
ТРИНАДЦАТЬ
Нас было тринадцать, все влезли, гребём
и встречным медузам сигналим огнём,
страшась зашибить их до смерти.
Курс держим на запад – куда же ещё? –
а кормчий ведёт взмахам вёсел подсчёт
и руль недоверчиво вертит.
Мы смотрим, как вёсла ныряют в волну,
и видим сквозь волны воды глубину,
и черпаем силы в надежде.
Пусть солнце укажет единственный путь,
которым нам плыть, чтобы вспять не свернуть
к тому, что мерещилось прежде.
За ним, уходящим, стремимся мы вслед,
чтоб прадедов наших исполнить завет –
освоить закатные дали.
Вот только тревожит глупейший пустяк –
идёт всё как надо, но что-то не так,
иначе, чем мы полагали.
Навстречу нам чайка, кривляясь, летит,
и море так странно, глумливо блестит,
и рыбы парят над волнами.
А солнце нам светит с другой стороны –
наш кормчий испуган, гребцы смущены,
и вёсла ломаются сами.
Зачем это море? Зачем его блеск?
Зачем этих волн подозрительный плеск?
Нас кто-то нарочно морочит.
Мы вёсел обломки швыряем на бак
и скачем по судну, как стая макак,
а кормчий гиеной хохочет.
Несёт нас обратно коварной волной,
похерившей всуе порыв наш шальной.
Прощайте, закатные страны!
Не ждёт нас, незванных, чужой вертоград,
ведь нам предстоит воротиться назад –
к своим надоевшим баранам.
Нас было тринадцать, но в этом ли суть
того, что был прерван наш доблестный путь,
что нам изменила удача?
Мы скоро увидим не сказочный рай –
знакомый убогий отеческий край,
и кормчий запьёт и заплачет.
5
ОРФЕЙ
Вращеньем ключа от плеча