– Программа очистит имя, да?! Но что дальше?! – голос Алекса начал срываться. – Будто эти люди выйдут отсюда и забудут меня… этот ошейник… Нет, они выйдут, и будут помнить. Тогда зачем стараться?
Алекс резко сел обратно в кресло, в голове пульсировало.
– Зачем стараться, если всё равно… я обречён…– мысль врезалась в голову, не давая шанса выдохнуть.
Доктор поправил очки и сделал небольшую паузу, в ожидании.
– Что ж, это твоё мнение, и ты имеешь на него право. Я не в праве тебя убеждать. Но правила есть правила, – доктор откинулся на спинку кресла, его взгляд оставался внимательным. – Ты должен будешь приходить ко мне каждый день. Днём или вечером, на твой выбор.
Алекс фыркнул, чувствуя, как раздражение закипает внутри.
– Или что… баллов не соберу… велика проблема, – процедил Алекс, в его глаза сверкнула ярость.
– Конечно… – голос доктора был мягким, но в нем послышались нотки холода, – но тогда я не подпишу твой пропуск на выходные. Но ведь для тебя и это не проблема, да, Алекс?
Ничего не ответив, Алекс вскочил с места. Шаги его отдавались тяжелым эхом в кабинете. Он резко распахнул дверь и вылетел наружу, хлопнув дверью.
В коридоре, пройдя несколько шагов, он ощутил, как в голове смешивается злость, разочарование и невыносимое одиночество.
Алекс вышел на улицу, пытаясь подавить злость. Он направился в сторону художественного класса, цепляясь за последнюю надежду, на что-то хорошее в этой Академии.
Дверь оказалась неожиданно лёгкой. Внутри царила творческая суматоха: кто-то смеялся, другие работали кистью, некоторые изучали в углу какие-то книги по искусству.
Сердце начало бешено колотиться в груди, он уже чувствовал, как сможет полностью посвятить себя рисованию, выразить на бумаге всё, что чувствует.
Алекс медленно подошёл к преподавателю и передал свой пропуск, чтобы записаться, он нервно теребил край рукава в ожидании. Женщина посмотрела на него с добрыми, немного уставшими глазами, а затем взглянула на пропуск. Её взгляд был внимательным и сочувствующим.
– Извини, но мы не можем принять тебя самостоятельно. Куратор должна подтвердить твою запись, – тихо произнесла она, словно извиняясь за неудобство.
Боль, словно удар под дых, пронзила его. Последняя надежда треснула, оставляя за собой миллионы осколков, которые впивались в кожу.