– Но и не запретил! – кипятился Караулов. – Разоружим банду, и тогда никто нас не осудит.
Уходили дни, надо было принимать решение.
Мы выставили в условленном месте вешку. К вечеру появились четверо провожатых.
Попрощались мы с Иваном Евдокимовичем. Он даже не снял красного околыша со своей знаменитой кубанки.
Пятеро всадников скрылись в густом лесу, а я еще долго прислушивался, как похрустывают сухие сосновые ветки под копытами лошадей. На душе было тяжело. Сам отправлялся в этот же путь, никаких дурных предчувствий не ведал. А тут сосет под ложечкой.
Караулов должен был вернуться на следующий день. Ну что там прохлаждаться? Растолковал политику партии и правительства, раздал листовки-воззвания с текстом об амнистии…
Мы выставили дальние дозоры, привели отряд в боевую готовность: мало ли чего…
В условленное время Караулов не вернулся. И на второй день его не было, и на третий. У меня в голове роились самые черные мысли. А тут еще подлил масла в огонь оперуполномоченный. Он вновь появился в отряде и дал всему свою оценку: «Непродуманность действий…», «Отсутствие чекистского чутья!», «Заигрывание с бандитами!», «За такое надо отдавать под ревтрибунал!».
Я не выдержал и сказал ему:
– Вместо того чтобы говорить умные слова, посоветовали бы что-нибудь дельное, годное на нынешний случай.
За эту горячность меня отчитал комиссар.
Комиссар учился до революции в Московском университете и прививал нам с Карауловым хорошие манеры. Мы его любили, но считали чудаковатым интеллигентом.
На четвертый день один из бойцов привел в штаб перепуганную женщину лет тридцати пяти.
– Товарищ Дубов, послушайте, что она торочит. Муж у нее в банде, носила ему чистое споднее, вот вернулась.
Из путаного, сбивчивого рассказа женщины можно было понять одно: «Банда замучила самого главного чекиста».
– Да кто он? Как выглядит? – спрашивали мы у женщины.
Увы, она все знала с чужих слов.
Погиб Караулов… Самый главный чекист – это он.
Оперуполномоченный пригласил меня «на беседу».
– Я, Дубов, полистал твое личное дело и не нашел, где ты предупреждаешь, что твой сродственник руководит бандой.
Поясняю:
– Родственник-то он мне – десятая вода на киселе, я о таком и сам не знал, пока банду не проведал. Но мне думается, что он в гибели Ивана Евдокимовича не виновен. Выясним, что к чему, тогда и будем судить-рядить.