Я чувствовал, как что-то стекает с моего тела каплями, исчезая в трещинах пола. Это воспоминания? Силы? Остатки души? Здесь всё имело цену.
Но я все равно пошёл.
Пополз.
Тени в углах комнаты шевельнулись, как ленивые хищники, не веря, что их добыча осмелится уйти.
Каждый шорох цепей отзывался беззвучным оглушающим эхом в бесконечности. Огонек мигал всё слабее. Иногда мне казалось, что я слышу невнятный голос. Шепот. Стон. Смех.
– Вернииииись… – шелестели стены. – Зачеееем ты уходишь? Всё равнооо ведь….
Я продолжал. Я больше не верил голосам. Я тащил за собой цепи, с каждым шагом отрываясь и отделяясь от стен, которые становились всё дальше и дальше – или это было просто иллюзией. Да – это было иллюзией… Или нет?
Чем ближе я подходил к огню, тем ярче он становился. Но с огнём приходило и другое.
Боль. Страх.
И что-то ещё – что-то тёмное огромное зловонное ползло за мной следом, оставляя на земле жирные чёрные пятна.
Я не осмеливался обернуться. Я знал, что обернувшись, не справлюсь, не выдержу, сдамся, отдамся.
Когда я почти достиг огня, я понял: это не пламя. Это был глаз! Огромный, пустой глаз, без зрачка, без жизни.
Он смотрел прямо на меня.
И в ту же секунду я понял: он следил за мной всегда.
Глаз не моргал.
Он не двигался, не сверкал, не выражал вообще ничего – он просто смотрел. Как скала равнодушно смотрит на падающего в пропасть. Она была задолго до всего, она есть сейчас, она будет всегда. Навсегда…
Я застыл перед Глазом. Всё мое изувеченное тело, вся моя искалеченная плоть, оставшиеся внутри клочья сознания – всё застыло под этим взглядом.
Вокруг меня зашевелилось пространство. Стена, к которой я когда-то был прикован, больше не существовала. Пустота больше не была пустотой – она дрожала, переливалась, будто невидимый ветер рвал ткань мира на мельчайшие волокна.
И тогда я почувствовал: что-то тянет меня наружу. Тянет не за кости, не за кожу – тянет за воспоминания, за имена, за лица, за мечты.
Словно огромное, нестерпимо холодное пальто вывернули наизнанку и вытряхнули – всё, что было спрятано внутри, посыпалось, потекло наружу грязными пыльными лохмотьями.
Я вспомнил – нет, скорее, увидел обрывок: комната, запах табака, тонкие женские волосы на простынях. Имя… оно было рядом… почти… нет, имени я вспомнить не мог…