Справа было пусто – настолько пусто, что я чувствовал в той стороне дыру в чёрную неизвестность: зияющую дыру, которая только и ждала, чтобы я упал в неё. Ждала, чтобы принять меня в свое лоно. Ждала, чтобы поглотить меня и стать еще чернее.
Подо мной была земля. Сухая, как пепел. Между трещинами проглядывали осколки костей – пальцы, челюсти, фрагменты чужих историй, которые закончились здесь бесконечно раньше моей.
Я снова попытался вспомнить. Лицо матери. Слова друга. Смех женщины, чьё имя щекотало память, но срывалось, словно старый лист с ветки.
Ни..че..го…
Память выскальзывала из рук, оставляя только ощущение липких пустот на ладонях.
Я был здесь давно. Слишком давно.
На стене, рядом с моим лицом, я различил искореженное слово:
«НИКОГДА»
Не «всегда», не «позже», не «прощай». Только – «НИКОГДА».
Я не знал, для чего я здесь. Кто меня привел. За что меня оставили. Почему я один. Я чувствовал только, как пустота растет. Растет и множится ничто вокруг меня, и даже внутри меня!
С каждым мгновением пустота ползла по полу, забираясь в стены, в мое тело, в остатки сознания. Она пожирала звуки, мысли, тепло – всё, что делало меня мной.
Вдалеке, где темнота становилась особенно плотной, я увидел дрожащий огонек. Он мигал, почти исчезая, как последний нерв в теле умирающего животного.
И я осознал – если я останусь здесь, я забуду всё. Даже то, что когда-то хотел выбраться. Забуду даже страх забыть.
Глава 2. Огонь в конце пустоты
Я не знал, сколько времени прошло с того момента, как я увидел огонек. Может быть секунды… Может быть столетия.
Здесь время текло иначе – или, возможно, время здесь вообще не текло.
Огонек дергался в темноте, словно раненное животное. Маленькая, жалкая искорка на фоне безмерной тьмы.
И всё мое существо – то, что осталось от меня – потянулось к нему.
Я дернулся.
Цепи, что впивались в тело, издали глухой вой, натягиваясь, словно жилы. Боль пронзила меня от шеи до кончиков пальцев. Настоящая боль. Настолько реальная, что я почти почувствовал вкус крови во рту!
Цепи с грохотом оторвались от стен! Я попытался встать.
Кости предательски хрустнули. Ноги не слушались. Вены, которых уже не должно было быть, будто наполнились свинцом.
Взамен на каждое движение пустота упорно пыталась отнять какую-нибудь часть меня: шаг – потеря. Рывок – забвение.