И они засмеялись, пошли…
Через некоторое время дверь кабинета открылась и следователь сказал:
– Заводи!
Конвойный завёл Курчатова и ушёл.
– Ну что, Игорь Васильевич, будешь говорить, как по-настоящему дело было?..
Его так и подмывало сказать ему: «Хватит врать! Сегодня привезут убийц, и я отведу тебя к ним в камеру…» Но вместо этого у него зазвенел телефон. Он поднял трубку… Потом, после этого, позвонил начальнику:
– Товарищ полковник… Я знаю, что вы – подполковник, но будете им!.. Вот привезут этих… Господин подполковник, мне надо три дня отпуска… Ребёнка с женой надо отвезти к её матери на Байкал… Да разве это много?! Путь не близок… А как подследственный?.. Подождёт, ему есть над чем подумать. А то меня жена изведёт… Спасибо!.. Вот что, Курчатов, через три дня встретимся с тобой… Конвойный! – крикнул он.
Тот вошёл.
– Уведи в узилище…
Три дня сидел Игорь Васильевич в камере. Много передумал. При мысли, что ему предстоит встретиться с бандитами, его бросало в дрожь. На четвёртый день конвойный повёл его на допрос.
Когда Курчатов зашёл в кабинет следователя, он был бледный как полотно.
– Ну что, великий физик, заврался ты? Поймали твоих южан. Рассказывай. Хочешь, я тебе оформлю явку с повинной? А хочешь, могу отвести к ним в камеру, мило проведёшь с ними беседу. Скажу им, что ты на них вешаешь ещё одно убийство.
– Вы не имеете права этого делать, – прошептал Курчатов.
– Мало ли что я не имею права делать, но делаю…
– Хорошо, я буду говорить, но хочу поторговаться. Сколько скостишь?
– Я не суд, а суд, согласно закону, скостит за то, что сотрудничал со следствием. Рассказывай, как было дело. Да, кстати, денежки ты у него забрал, которые давал под расписку. Давай их сюда, мы их как вещдоки запишем.
– Мы поехали с ним на рыбалку. Волга в том месте, куда мы приехали, была широка и глубока. Перемёт был натянут. Ветер волнами качал нашу лодку, – Курчатов как будто редактировал свою речь и говорил, явно выгораживая себя. – Василий стоял на носу лодки и говорил: «Смотри, какие волны, прямо горы! Ошибся Жюль Верн в своей книге «Дети капитана Гранта», где он говорит, что пятнадцатилетний капитан в бурю, чтобы корабль не затонул, приказал вылить из бочек весь жир, и море успокоилось. Волны в считанные минуты разметали бы весь жир и набросились на корабль, и он бы затонул». Он достал веслом шнур перемёта с крючками и стал его тянуть… Я был на корме, а он тянул перемёт и складывал его в лодку. Неожиданно в десяти метрах от нас всплыла, как подводная лодка, белуга. Мы смотрели на это прекрасное создание природы, раскрыв рты. Вдруг она нырнула… Видимо, она зацепилась за крючок перемёта – он стал уходить вглубь воды. Один из крючков зацепился за штанину работника, и он, взмахнув руками, как человек взмахивает ими от какого-то потрясения, услышав что-то сногсшибательное, и кричит: «Ах, да не может быть!», пошёл ко дну. Я потерял человека и перемёт, а также дар речи. Куда утащила его белуга, было неизвестно… Потом ходили слухи, что в зарослях тростника, возле заводи, рыбаки нашли перемёт… Мой это был перемёт или нет, я не узнавал: не до того было.