Но, отвечающий за хозяйственное обеспечение группы заговорщиков, не заинтересовался стратегическим запасом спиртного, а невозмутимо сделав соответствующие записи, разъяснил Ивану его работу. Была она проста и необременительна для сытого человека. Очкарик говорил, сколько и чего кидать в тот или иной заплечный мешок, что Иван и выполнял в полном соответствии с приказом. Правда, когда очередь дошла до сала, выдержка покинула изголодавшегося неозека и он, топориком отхватив приличный кусок, сунул его в рот и принялся энергично жевать. Завхоз снисходительно отнесся к такому наглому воровству вверенного ему имущества и даже сам в нём посильно поучаствовал, что впрочем никак не сказалось на скорости выполнения поставленной перед ними задачи. Общее принятие пищи проявило свою сакральность и отношения между начальником и подчиненным заметно потеплели. Выразилось это в том, что завхоз равнодушно проигнорировал присвоение Иваном пары коробков спичек и иных незначительных мелочей. А вот попытку сформировать свой полноценный походный мешок пресёк жестко и на корню.
– Отставить! Приоритетом является строгое выполнение приказа! – лицо ответственного офицера стало строгим, каменным. Трудно понять, за что ему впаяли лагерный срок, но уж точно не за разгильдяйство и мягкотелость. – Выполним поставленную задачу, тогда и отоваришься. Если командир разрешит. – Уже спокойнее добавил он.
Впрочем, управились они довольно быстро. Чего бы и не управиться – всего тринадцать мешков. Каждый около пятнадцати килограммов. В основном загрузили тушёнку, сахар, сало. Загрузили ворохом, не укладывая – каждый владелец рюкзака уложит груз по своему усмотрению.
Жилая часть вагона благоухала густым ароматом каши и тушёного мяса. Пятерка бойцов основательно подкреплялась перед предстоящим маршем. Другая отсыпалась на нарах. Солдат и зек устроены одинаково и руководствуются единым принципом: «солдат спит – служба идёт».
У стола сидел командир и, хотя перед ним стояла такая же обыкновенная алюминиевая миска, наполненная мешанкой, создавалось ощущение, что поедает он стерляжью уху из саксонского фарфора. Неторопливо, даже несколько вальяжно, офицер пережёвывал пищу, словно впереди предстоял не марш-бросок по заснеженной тундре, а вечерняя партия в преферанс. Хотя, возможно, у Командора были проблемы с зубами – вряд ли в приполярных лагерях имелись высококлассные протезисты. Более вероятно, такого слова здесь отродясь не слыхивали.