– Знаю я тебя, – буркнул дед уже не так строго, – то нога, то еще что нибудь.
– Да, правда, ты же знаешь.
Конечно же, дед все знал и помнил.
Ташкентский госпиталь, под завязку забитый раненными; кто без рук, кто без ног и, среди них, его единственный внук Андрюша, в бинтах, в гипсе, на костылях, но слава богу, живой. После внезапной смерти дочери, матери Потапова, внук стал для деда чем-то гораздо большим, чем просто родным человеком. И, едва узнав о его ранении, дед бросил все свои дела и через всю страну кинулся к нему в Ташкент. В госпитале он находился с ним до последнего дня, до комиссования.
– Ты сам-то будешь?
– Нельзя мне, – хмуро покосился на бутылку дед.
– Почему? С каких это пор?
– «Скорую» вчера вызывал. Сердце что-то прихватывать стало.
– Да ты что?! – Потапов испуганно уставился на деда, – чего же ты сразу не сказал?!
– Да чего говорить, ведь не помер же, – дед поспешил сменить эту, неприятную ему тему. – Ты то как? Все так же?
– Все так же, – мрачно кивнул Потапов.
– И никаких перспектив?
– Откуда же им взяться?!
Перспектив действительно не было. Кому нужен отставной сапер-полуинвалид?! Даже грузчиком устроиться и то проблема.
– Эх, Андрюша, Андрюша, – покачал головой дед, – плохо это.
И неожиданно добавил:
– А я, наверное, помру скоро.
– Да что ты, в самом деле?! – Потапов даже вскочил с табуретки, – и так хреново, и ты еще…
– Сядь! – резко сказал дед.
Потапов растерянно повиновался.
– Сядь, не скачи, – дед тяжело вздохнул.
Потапов нервно поковырял ногтем дырку в старой, целлофановой скатерти.
– Пропадаешь ты, Андрюша, – глядя куда-то в пол грустно проговорил дед, – зазря пропадаешь.
– Да ничего я не пропадаю, – попытался возразить Потапов, но дед лишь устало махнул рукой
– Короче, разговор у меня к тебе есть. Серьезный разговор.
Дед внезапно замолк и некоторое время отрешенно глядел сквозь Потапова. Потом так же внезапно продолжил:
– Помочь я тебе хочу. Никому, никогда, даже бабке твоей и матери не говорил я об… этом, но сейчас, наверное, время пришло. А то так и унесу с собой…
– Ты о чем, дед?
– Не перебивай! – раздраженно махнул рукой дед, – слушай и молчи!
– Молчу.
– Дело серьезное, Андрюша.
Дед бросил быстрый взгляд на бутылку.
– Ты что за гадость пьешь-то? «Смирновскую»?! Плесни-ка чуток, самую малость.
– А сердце?
– Да ладно…