В 03:14 по мертвецкому хронометру Шёпот вылез из вентиляции столовой №7. Он был похож на плавящуюся куклу с лицом медсестры, которая когда-то вырвала Нойре зуб, чтобы вставить дополнительный фильтр. Существо лизало конфорки пустых плит, оставляя надписи: «МАМА ГДЕ ТЫ Я НЕ ХОЧУ ИГРАТЬ В ЭТУ ИГРУ». Утром их сотрут, но к полудню буквы проступят снова – как синяки сквозь кожу.
А Кай в это время раздирал себе горло. Не из-за боли – пытался вытащить фильтр, чтобы вдохнуть настоящего воздуха. Из ран полезли провода, похожие на серебряных глистов. Они пели голосом его брата: «Прекрати, а то я расскажу им про твои стихи».
Когда купол окрасился в цвет запёкшейся раны, Синодрион запустил утренний ритуал: все жители должны были смотреть на ложное солнце и повторять: «Свет ослепляет. Тьма защищает». Кай выдохнул слово «лицемеры», и чип ударил его током так, что выбило зуб. Он упал в лужу, где плавали мёртвые бабочки. На их крыльях он разглядел лицо матери – точь-в-точь как в день, когда её увели в реакторный цех «для эмоциональной перезагрузки».
Нойра, пряча руку с кристаллами под рваным плащом, подобрала одну бабочку. На спине у неё была татуировка: «Я тоже боялся. Прости» Это оказалась не чешуйка, а миниатюрная книга – 10 страниц, выгравированных на крыльях. Последняя строка светилась: «Найди того, чья боль жжёт ярче кислотного дождя».
Город затих. Дождь перестал. Где-то в трубах застучали крысы с глазами Лиана.
А купол медленно начал трескаться.
Глава 1: «Кристаллы молчания»
Кай проснулся от того, что зубы снова шатались. Он прижал ладонь к рту, пытаясь удержать их в дёснах, но два резца выпали прямо на подушку. Они были чёрными, как угольки. *«Побочный эффект чипа», * – подумал он, хотя знал: это из-за стихов. Каждое слово, записанное в тетрадь, выжигало его изнутри. Даже спустя три года после гибели Лиана он не мог остановиться.
В умывальнике вместо воды текла маслянистая слизь. Кай сунул лицо под струю, и кислота оставила на щеках красные полосы. Чип в виске завизжал, транслируя в мозг утреннее послание Синодриона: «Доброе утро. Ваш сегодняшний коэффициент боли – 89%. Постарайтесь превзойти его». Голос звучал как смесь детского шепота и скрежета шестерёнок.
Он спустился в подвал, где за плитой с выжженной датой «21.03» (день, когда Лиан перестал говорить) лежала тетрадь. Открыл её на случайной странице. Чернила, сделанные из сажи и собственной крови, расплывались: