Тот пытался оправдаться.
– Моё слово не перебьёт всех – муравьед, чёрт хитрый, заранее село обошёл, настроил народ супротив. Вот и вышло.
– Я сразу так и поняла, в глазах прочитала. Запугал он вас, а чем – в толк не возьму, ведь пустой человек, гниль сплошная, а как вывернул – подводим мы село. Раньше ни помощи, ни благодарности, а теперь – на тебе, прямо без нас никуда! И никто голос не поднял – видать нравится жизнь сельская?
– Не так оно, сама знаешь: зажали нас, вроде бы вместе мы, единые, хозяйство общее, но вклад какой кто принёс – он определяет! А значит и расчёт его.
Мария слушала, никак себя не проявляя – ни движением руки, ни кивком головы понимающим, ни поддакиванием. Единственно эмоцию выдавала мутная пелена на глазах, как поволока, но с блёстками, будто плакать собралась.
Разговор завершили быстро – Валентин, потоптавшись в сенях, кинул взгляд напоследок, будто прощальный, вышел. Хлопнула дверь.
Неожиданный поворот в своих отношениях с односельчанами Николай переживал тяжело, мрачные мысли бежали чередом, давили, не давали покоя, разрушали. Усугубилась ситуация отсутствием альтернативы – зимой природа, как известно, замирает, дела не зовут, так что задавить переживания из—за неудачи и предательства односельчан никак не удавалось. В село тем временем провели радио – четырёхугольный бутон рода и семейства неизвестного, похожий на обгоревший брусок с дырой посередине, с утра и до позднего вечера транслировал бодрые отчёты о невиданных достижениях строящей новое общество страны. Дикторы без устали вещали о рекордах горняков, демонстрировавших фантастическую норму выработки, разглагольствовали о сплочении в едином порыве нации, росте уровня грамотности населения, прогрессе в области культурного строительства, укреплении международного положения нового государства, преодолении религиозных предрассудков, развитии школьной сети в городе и деревне. В обиход входили странные и не очень понятные термины: сверхиндустриализация, политехнизация, интернационализм, совнархозы, стальная партия, чистка, культпросвет, мировой коммунизм, командные высоты и так далее. Захлёбываясь от самонаведённого восторга, трубадуры взахлёб рассказывали то ли о грядущем, то ли уже наступившем всеобщем равенстве, росте материального благосостояния населения великой державы, единении рабочего класса и интеллигенции, загнивании заморской буржуазии, плетении гнусных замыслов западными эксплуататорами против ростков нарождающегося будущего, где неимоверными темпами растёт промышленное и сельскохозяйственное производство.