– Великолепно! А вы переживали, что совсем не похожи на Кору. Да вас теперь и родная мать не отличит! – воскликнул он. – А теперь спойте пару фраз, я хочу посмотреть, как поведёт себя образ.
Виола вдохнула и запела, но негромко, вполголоса.
– Э, нет, сударыня! Давайте-ка в полную силу, как на сцене будете петь, – потребовал Романо.
– Но тогда будет слышно в других каютах и на палубе, – забеспокоилась Виола.
– Никто ничего не услышит. Здесь стоит хорошая защита, можно даже похабные песни орать, – возразил импресарио. – Так что давай в полную силу, Виола, не скромничай.
– Разве мы перешли на «ты»?
– Уже да, – прозвучал нахальный ответ. – Мы теперь с тобой самые, можно сказать, близкие люди. На время круиза я твой импресарио, отец родной, лучший друг и защитник. Всё понимаю, ты – девушка гордая, умная, благородных кровей. Но в жизни у тебя опыта – как у цветочного горшка на подоконнике. Ты будешь блистать на сцене перед богатой, знатной публикой, а эти люди привыкли получать любую понравившуюся игрушку. И тебя захотят получить. А кроме меня защитить некому. Так что очень прошу, Виола, слушай меня и делай, как я говорю, тогда всё пройдёт благополучно. Я не шучу, красавица моя.
Виола не стала спорить. Романо был прав, она это понимала. «Что ж, в полную силу? Хорошо, буду петь в полную силу». И Виола запела.
Романо замахал руками, пытаясь нащупать позади кресло, промахнулся, его понесло назад… Он потерял равновесие и свалился на пол. Виола смолкла. С минуту импресарио приходил в себя, затем поднялся, потирая поясницу, и отряхнул полы пиджака.
– Значит так… Сначала лёгкий вдох, губы чуть приоткрыла и подаёшь голос как бы вперёд, мягко, по нарастающей. На самых верхах не напрягайся. Ты берёшь верхи легко, а от напряжения голос становится жёстким, с металлическими нотками, а этого не надо, ты же лирику поёшь, а не строевую на марше. Понимаешь, о чём я?
Виола слушала и удивлялась. Никто ей раньше таких замечаний на уроках вокала не делал. Матушка обычно хвалила, а в пансионе, когда Виола ещё ходила туда на занятия, она и вовсе пела в хоре, там требовали только чисто вести мелодию и соблюдать артикуляцию.
– У тебя голос поставлен от природы, распеваться не надо. Это такая редкость! – радостно продолжал Романо. – Наведённый образ на верхних нотах начинает бликовать, это плохо, может расплыться в самый неподходящий момент. Сделаем по-другому: чёрный парик, вуаль, а платье сама подгонишь под свой размер. Репертуар вот здесь, в папке. Сегодня у тебя выход за полчаса до полуночи, поёшь номер три, семь и восемь. – Романо достал карманные часы на золотой цепочке, посмотрел время. – Я сейчас ухожу. Вернусь после обеда, будем репетировать.