Оставили гауты судно на песке, двинулись вперед. Ярко сверкали их шлемы с фигурами вепрей-хранителей. Шли они бодро широкой дорогой. Вот вдалеке засияла кровля Хеорота, озаряя все вокруг, будто второе солнце.
Дозорный указал на нее и простился, торопясь вернуться к охране рубежей.
Направилась дружина к чертогу, засверкало, зазвенело оружие и броня. У дворца воины сняли щиты, нагрудники, сложили копья, мечи на пестрые плиты. Привратник спросил, откуда они, и Беовульф повторил:
– Мы гауты из дома Хигелака. Доложи о нас конунгу.
Выслушал Хродгар привратника и сказал:
– Тот Беовульф, которого я знал ребенком? Помню его отца. А сам этот мальчишка одной рукой однажды тридцать ратников победил. Прислал его, должно быть, Всевышний!
Гауты вошли в Хеорот, и Беовульф сказал:
– Привет тебе, Хродгар! Услышал о вашей беде – о том, что чертог твой, лишь померкнет солнце, пустеет. Там, откуда иду, каждый знает мою силу. Ведомо всем, что я победил пятерых великанов. Бился и с морскими чудовищами. И с злобесным Гренделем справлюсь! Доверь нам охрану палат. Увидишь, одолею врага врукопашную, коль не носит он меча!
– Привет тебе! – сказал Хродгар. – Рад, что ты помнишь добро. Помню я отца твоего, он скрывался здесь от своих же родичей – гаутов. Я приютил его, дал за него выкуп, и он присягнул мне. А теперь без жалости губит нас Грендель. Многие оставались здесь на ночь – встретить чудовище. Но встречали смерть. Утром находили лишь кровь на полу и на стенах и следы схватки. Хорошо, что пришел. Садись пировать.
Начали они трапезу. Виночерпий наполнял чаши, а песнопевец славил Хеорот. Вдруг У́нферт, сидевший подле конунга, обратился к Беовульфу. Он и раньше смотрел на него – и не с добром. Неужели появился кто-то сильнее и славнее Унферта?
– Не ты ли тот герой, что на спор с другом своим Брекой проплавал в океане семь дней и ночей, кичась немереной силой? И все же проиграл ему – еле живого вынесло тебя на берег. Спору нет, ты силен, но всегда ли? Уверен, что сможешь победить Гренделя?
– Друг мой Унферт, да ты пьян, похоже, – отвечал Беовульф. – Помню то состязание, мы с Брекой были почти мальчишки. Силы свои он переоценил и чуть не утонул, но я его не бросил: поплыли мы к берегу, возвращались пять суток. Буря была и темень – и я потерял его. Тут поднялись из глубин твари, одна стиснула меня когтями, но кольчуга выдержала. А я ударил клинком, проучил эту нечисть и наутро увидел скалы. С тех пор этот путь безопасен: чудовищ там нет. С тех пор знаю: судьба того бережет, кто бесстрашен! Я убил девять чудищ, выжил в схватке, но про тебя или Бреку такого не слышал. Зато говорят, что ты погубил собственных братьев. Было бы в тебе столько же храбрости, сколько бахвальства, Унферт, о Гренделе уже позабыли бы. Но ничего, завтра всякий сможет здесь пировать без опаски.