– Гори в аду, ведьма.
– Убейте её.
– На костёр ведьму.
– Сжечь ведьму.
Каждый шаг даётся с трудом. Горло сжимает судорога, перехватывая дыхание. Задыхаюсь, хватая ртом воздух.
Из толпы кидают в меня камни и гнилые овощи, плюют в лицо. Я не могу назвать их людьми. Что с ними стало?
Господи, они же знают меня. Жили рядом, ходили по одним улицам. За что они так со мной? Вон булочница, у которой я каждое утро покупала хлеб, и она свидетельствовала против меня. А этот парень с перекошенной от ярости физиономией – Вилли, мой бывший жених.
Все эти знакомые и незнакомые люди собрались здесь ради меня. Они пришли посмотреть, как я буду корчиться и умолять о пощаде, когда языки пламени будут лизать мои пятки, подбираясь всё ближе к волосам.
– Нет, – кричу я так громко, чтобы мой крик долетел до небес и заставил господа обратить свой взор на творящуюся внизу несправедливость. – Я ни в чём не виновата.
– Давай, иди, – дёргают меня за руки стражники.
Я упираюсь ногами, стараясь замедлить ход к неумолимо приближающемуся эшафоту, где меня уже ждёт палач и гора сухого хвороста вокруг деревянного столба.
Обливаясь слезами, кручу головой вокруг, ища хотя бы одно сочувствующее лицо.
– Люди, ну вы же меня знаете, скажите, что я не ведьма, – умоляю я толпу. Сделав отчаянный рывок, я выдёргиваю руки у расслабившихся стражников и подбегаю к дородной тётке, которая продавала мне молоко.
– Матушка Марго, – хватаю я её руку, поднося к губам, – скажи им, что я не ведьма. Ты же знаешь меня всю жизнь.
Женщина в страхе выдёргивает у меня руку, вытирая её о юбку:
– Сгинь, нечистая, не знаю и знать тебя не хочу. Не втягивай меня в свои богомерзкие делишки.
Страх не отпускает меня, сжимая стальным обручем сердце. С лица градом течёт пот, а руки и ноги холоднее льда. Отчаяние отбирает последние силы.
Болит каждый кусочек тела в отдельности, а на месте сердца чёрная дыра, в которую утекает моя прежняя жизнь.
Помощи ждать бесполезно. Нужно задавить, уничтожить надежду на спасение, пока она не убила меня. Меня оплели паутиной домыслов и лживых доносов, подставных свидетелей и выдуманных проступков. Пора готовиться к смерти.
Волна нестерпимой боли, запертой в груди, вырывается наружу диким воем раненого зверя.
– Будьте вы прокляты, мерзкие доносчики, – шепчу я, потому что сил на крик уже не осталось.