– Да… – мама махнула рукой, явно уставшая от собственной агрессии, которая не дала ожидаемого результата. – Иди… делай уроки, что ли. Только смотри… полы!
– Я вымою их позже, – ещё раз мягко, но неуклонно подтвердила Вика. Она медленно, не поворачиваясь спиной, вышла из кухни в свою крошечную комнатушку.
Закрыв дверь, она прислонилась к ней спиной. Колени дрожали, ладони были мокрыми от пота. Она сжала телефон в кармане. В глазах стояли слёзы облегчения, смешанные с остатками страха. Это была крошечная, шаткая, но победа. Она не подчинилась немедленно. Она оттянула ненавистную работу, сохранив хотя бы каплю своего времени, сил и достоинства. И мама… отступила. Ненадолго? Наверняка. Но факт оставался фактом – холодная, повторяющаяся фраза сработала лучше, чем слезы или крики.
Вика достала телефон. На экране всё ещё горела страничка с советами. Она пролистала их ещё раз, теперь с новым, жадным интересом. «Метод заезженной пластинки», «Согласие в тумане». Они были как секретное оружие, найденное в темнице. Оружие слабого против сильного. Оружие ума против грубой силы и истерики.
Она тихо вытерла глаза. Завтра мама, возможно, снова начнёт кричать. Всё придётся повторить. И послезавтра. Но теперь Вика знала, что есть способ не сломаться сразу. Есть способ купить себе немного времени, немного воздуха. Она посмотрела на щель под подоконником, где лежали несколько мятных купюр. Деньги копить медленно. А пока… пока она будет копить силы и тренировать свои навыки манипуляций людьми.
Холодный ноябрьский ветер ножом резал щеки Вики, когда она толкала тяжёлую дверь продовольственного магазина. В кармане старой, потёртой куртки жалось несколько смятых купюр и горсть мелочи – все, что осталось от вчерашней удачной находки. Мужчина в парке забыл кошелёк на скамейке, пока Вика увлечённо рассказывала ему о своей мечте стать художницей и нужде в красках, по стратегии, разработанной её телефоном. Денег хватило бы на хлеб и пачку самого дешёвого чая. В животе скребло кошками, а в холодильнике дома была только пустота и бутылки с мутной жидкостью, которые прятала мать под кроватью.
Она быстро набрала самое необходимое, взяла буханку серого хлеба и пакет молока, которое хотя бы давало ощущение сытости, дешёвую пачку макарон и маленькую банку тушёнки – роскошь, на которую она решилась, думая о теплом ужине. Вика подошла к кассе, где за прилавком с отсутствующим видом переставлял пачки сигарет мужчина лет сорока. На бейджике у него было криво написано: «Сергей Петрович». Его лицо было сильно уставшим, с глубокими морщинами у глаз. Он едва взглянул на неё.