Михалыч усмехнулся и покачал головой:
– Ну таким, наверное, незачем много знать… —пробурчал он под нос. – Их и так разберут…
– А теперь решим задачку на сложение массивов!
– Алина, выходите к доске! —громко объявил он, подходя к парте. – Смотрели бы мы так на доску…
– А? что? —Алина резко вскинула голову, резко встала, громко скрипнув стулом, и как-то неуклюже улыбнулась, пытаясь скрыть, вероятно, замешательство.
–Выходите к доске, будем решать задачу!
– А-а-а… Зачем? – все с той же растерянно–глупой улыбкой спросила Алина. Поняв тут же бессмысленность вопроса, Алина опустила глаза в пол.
Сегодня почему-то она совсем не ожидала, что так внезапно и вдруг ее спросят, и тем более на математике. Эта наука, со всеми бесчисленными причудливыми значками, казалась чем-то неизмеримо сложным и таким же скучным. Было совершенно неизвестно, что привлекает людей в этих черных символах на белой бумаге. Если попытаться понять их смысл – то лишь начинает болеть голова. На тех, кто порой называл это интересным, Алина смотрела с каким-то даже восхищением , как будто на самоотверженных героев, которые, жертвуя собой, превозмогают эту головную боль и двигают вперед науку. Уже скоро, через неделю, ей исполнялось 18 лет, а через 8 месяцев предстояло сдавать егэ, к которому она совершенно не была готова, но ничто из этого не волновало сейчас.
– Как, вам не нужна математика? Хотите сказать, у вас другие преимущества? – улыбаясь спросил Михалыч, в воздухе обводя указательным пальцем вокруг своего лица. Класс засмеялся.
– Знания не бывают лишними!– заявил он, подняв этот же палец верх.
– Не переживайте, плохих оценок я вам не поставлю, я просто хочу донести до вас то, что сидя здесь, вы слушать отказываетесь!
«Ай ведьма, иди сюда! Дай сожгу тебя!» – крикнул с первой парты Вовка, изображая восточный акцент. Он раскрыл руки для объятий. Это был высокий, кудрявый светловолосый парень, несомненно симпатичный. Класс снова засмеялся.
Алина медленно шла между рядов в сторону доски. Прямо сейчас ее с головой накрыло неприятное чувство, испытываемое так часто в последнее время, и возникло это чувство из-за того, что она не ответила на Вокину шутку. Она хотела удачно, ловко отшутиться, сказать что-нибудь смешное, и ему, Вовке, и учителю, поддержать их настроение, показаться, быть может, играюще-веселой, но слова не пришли в голову —и момент ушел… Она будто ощущала где-то глубоко, что способна – и конечно, хотела, но почему-то не получилось ни в этот раз, ни в какой другой – никогда не получалось. Тот образ веселости и остроумности, который Алина представляла в мыслях, она никак не могла изобразить. Казалось, непонятные силы, какое-то бессмысленное стеснение, граничащее со страхом и даже ужасом, какое-то неосязаемое и невидимое, но при том непреодолимое препятствие не давало этого сделать, отделяло «настоящую» ее от той молчаливой, испуганно смотрящей девочки, которая даже не может улыбнуться в ответ парню, которого и поцеловала бы.Она вовсе не обиделась ни на учителя, ни на Вовку. Вовка вообще смущался в ее присутствии, как казалось.