– Но ты же знаешь, что король…
– Я знаю, – перебила её Анита.
Генрих редко позволял Анне видеться с дочерью. Он разочаровался в ней, и это разочарование перенеслось даже на маленькую Елизавету.
Но Анита не была Анной.
Она не собиралась просто ждать своей участи.
– Я хочу поговорить с принцессой, – повторила она, добавляя голосу твёрдости.
Мэри поколебалась, но затем кивнула.
– Хорошо. Но будь осторожна, сестра. Ты не должна вызывать гнев короля.
Не вызывать гнев короля?
Анита едва сдержала горькую усмешку.
Это будет сложнее всего.
Анита шла по дворцовому коридору в сопровождении двух фрейлин. Дворец жил своей жизнью: дамы в расшитых платьях шептались о последних слухах, рыцари в богато украшенных дублетах переговаривались о турнирах, слуги спешили по своим делам.
Анита внимательно смотрела по сторонам. Все эти люди – живые свидетели истории, которые ещё не знают, какой трагедией закончится их королевский двор.
Она слышала, как за её спиной кто-то произнёс:
– Король сегодня в плохом настроении.
Она напряглась.
– Он опять обсуждал реформу монастырей, – вторил другой голос.
Анита задумалась. Реформации, религиозные разногласия… Всё это усиливало напряжение при дворе.
Но самое опасное – это его новая фаворитка.
Анита сжала кулаки.
Нельзя терять ни минуты.
Она должна найти способ удержать Генриха.
Но как?
Она вошла в покои принцессы Елизаветы.
Комната была светлой, тёплой, с дорогими коврами и резной мебелью. У окна стояла колыбель, а рядом – молодая кормилица.
На кровати сидела маленькая девочка с рыжими локонами. Елизавета.
Анита почувствовала комок в горле.
Перед ней была будущая великая королева Англии, но сейчас она просто маленький ребёнок, чья судьба висит на волоске.
– Принцесса, – прошептала она, подходя ближе.
Девочка посмотрела на неё широко распахнутыми глазами.
– Мама?
У Аниты затрепетало сердце.
Ради неё она не позволит истории повториться.
Анита знала: ей нельзя терять ни минуты.
Она стояла перед массивными дверями, ведущими в покои Генриха VIII. За этими дверями находился её враг, её судьба и единственный человек, который мог решить, останется ли она королевой – или пойдёт на эшафот.
Она должна его переиграть.
Две служанки почтительно поклонились и отворили двери.
Первое, что она увидела, – это король.
Генрих VIII сидел за тяжёлым столом, заваленным бумагами. Он уже не был тем молодым, стройным мужчиной, каким его запомнила история в начале правления. Лицо его огрубело, взгляд стал тяжёлым, а черты лица приобрели властную, даже жестокую резкость.