Между левых ребер ее что-то проткнуло – совесть. Ася закрыла глаза, чтобы перетерпеть вспыхнувшую, как извержение вулкана, боль. Та медленно растекалась по нервам, накаляя все изнутри. Но Ася уже знала, что это пройдет. Ее отпустит. Она помучается всего минуту, пока идет спазм, а дальше будет жить, как раньше. Все эти душевные страдания не были способны ее уничтожить, только изматывать. Если бы она на самом деле могла воткнуть себе ребро в легкое, тогда бы умерла на месте. Не мгновенно, но быстро. Как Тим в лесу.
Его посеревшее от ужаса лицо с неестественно выпяченными красными глазами до сих пор ей везде мерещилось. В каждом неразборчивом рисунке обоев, или случайной тени на хрустальной вазе, или размазанном по асфальту пятне. А перед сном оно просто застывало в сознании и нельзя было от него зажмуриться. Приходилось всматриваться и находить все новые и новые лопнувшие от давления сосуды на вышедших из орбит белках глаз.
Асю и сейчас передернуло от гнетущего воспоминания. Она желала Дану такой же болезненной смерти. Ведь это он заставил Тима с ним соревноваться. Сам, счастливчик, выжил, ни единой ссадины на нем не осталось. Асе захотелось исцарапать его лицо, чтобы хоть чуть-чуть, хоть маленечко сделать ему больно, отомстить за Тима. Она даже выпустила коготки, опасно растопырив пальцы, но быстро смяла их в кулаки.
– Прощение вымолить пришел? – процедила Ася, глядя на Дана исподлобья.
Он выдохнул и заглянул ей снизу в глаза.
– Попрощаться.
Ася сглотнула с трудом. Все застряло где-то между легкими.
Дан изменился. Осунулся за каких-то четыре дня. Всегда щеголял своей внешностью, одновременно дерзкой и цепляющей, а тут… ломал статную осанку, округлял широкие плечи, опускал тяжелую голову, закрывая подбородком мощную шею. Волосы все так же были растрепаны, но теперь без должной сексуальной небрежности. И карие глаза потеряли насыщенность.
В них Ася читала мольбу о жалости. Но она не хотела его жалеть, ведь по-настоящему он не в этом нуждался. Он просто хотел сбросить тяжесть с плеч. Она тоже хотела и поэтому ненавидела его. Когда-то за то, что Дан бросил их с Тимом, переехав в Москву вслед за своими амбициями и вечным драйвом. А потом за то, что вернулся. Взбудоражил ей душу. Выел ее до остатка за все лето, постоянно вызывая то ее, то Тима на спор. Довел до того, что Тим включился в эту гонку и всерьез поставил на кон ее сердце, как фишку. Они оба сделали ставки, не став ее слушать. И она вынуждена была ждать развязки.