«Ошибка в генах или скрытый потенциал?»
Утро в Ташкенте начиналось теперь не с криков базарных торговцев и не с медленного пробуждения за пиалушкой чая в чайхоне и аромата свежевыпеченных лепёшек, а с едва слышного жужжания дронов, скользящих над городом. Они не просто парят, а подчиняются алгоритмам, смещаясь, как стая птиц. Они разносили завтрак, доставляли медикаменты и утреннюю прессу в форматах, понятных даже тем, кто давно не открывал бумажные страницы.
Город шагнул в неведомое будущее.
Небо над ним теперь расчерчивали солнечные зеркала – гигантские, парящие платформы, аккумулирующие свет и передающие энергию в центр. Башни из прозрачного карбостекла ловили свет и расщепляли его на спектры, подпитывая автономные районы города. Классические махали соседствовали с ультрасовременными кварталами плавающими на высоте ста метров от земли, где каждый метр был пропитан алгоритмами и биометрическими сканерами.
Таков был Ташкент 2050 года – сердце новой Центральной Азии, футуристической и дерзкой. И в самом его пульсе находился Научный квартал «Юбилейный 12» – город в городе, закрытый, защищённый, напичканный системами контроля и интеллектами, способными вести диалог на десяти языках одновременно.
Сафар Сафаров работал на девятом уровне научного квартала «12», в лаборатории, доступ к которой имели лишь трое. Здесь пахло стерильной пластмассой, озоном и чем-то живым – как в операционной или в лесу после грозы. На столах мерцали тонкие экраны, голограммы анатомических моделей крутились в воздухе. А в самом центре зала стоял он – прототип 5D-принтера "Заслон", громада из белого титана и кристаллических панелей.
В отличие от старших предшественников, печатавших органы и кожу на основе биочернил, «Заслон» мог больше. Намного больше. И хотя сотрудники восторгались этой машиной и её настоящими и будущими возможностями, лабораторный кот Барсик принтер не любил, а может боялся, и проходя мимо всегда прижимал уши и ускорял шаг.
Принтер создавал улучшенные версии ткани – те, что не разлагались с возрастом, сопротивлялись перегрузкам, адаптировались к температуре и даже «помнили» своё оптимальное состояние. Внутри устройства уже печаталась новая конструкция артерий – гибкая, не подверженная спазмам, способная к самовосстановлению. Это было не просто лечение. Это был новый этап превращения тела из физического в искусственное.