Ночью я вернулась. Луна висела над пепелищем, как гнойный глаз. Его кости остыли, смешавшись с золой. Я просеяла пепел, ища хоть что-то – осколок зуба, как от моего сына. Но нашла лишь оплавленную пуговицу, похожую на застывшую слезу.
– Ты стал удобрением для земли, которая никогда не родит, – прошептала я, закапывая пуговицу. – Прости.
Земля была мертва. Даже черви бежали от нее.
Мать стояла в дверях хижины, ее силуэт – как древнее, неопределившееся дерево, ни живое, ни мертвое.
– Спи, дитя, – сказала она. – Завтра мы пойдем к Серному озеру. Духи обещали…
– Обещали что? – перебила я.
Она не ответила. Ветер донёс запах горелой плоти, и я поняла – он въелся в стены, в одежду, в нас самих. Мы все теперь пахли жертвой.
Глава 3:
«Серное озеро»
Озеро в кратере напоминало вырванный глаз, зияющую рану на лице земли. Его жёлтая, вязкая вода, словно расплавленная сера, бурлила и плевалась ядовитым паром, обжигающим горло. На краю этой пропасти мать, воздев руки, молилась, а её тень на поверхности искажалась, напоминая висельную петлю.
"Духи требуют жертвы, чтобы очистить тебя", – произнесла она, снимая платок. "Войди в воду, дитя. Она выжжет твою ложь".
Но я чувствовала фальшь в её словах. Видела её дрожащие пальцы, когда она завязывала на моём запястье нить из её волос, якобы для защиты от духов. Замечала, как она избегала взгляда на мешочек с пеплом моего брата.
"Ты боишься", – прошептала я. "Ты привела меня сюда, чтобы отдать меня им вместо него?"
Её взгляд метнулся к озеру, где под жёлтой плёнкой копошилось что-то тёмное, похожее на клубок слепых угрей.
"Равновесие…" – начала она, но я оборвала её
"Ты хочешь равновесия?"
Я сделала шаг вперёд, и мои пятки повисли над пропастью.
"Тогда давай уравновесим весы".
Лёгкий толчок в спину, словно подтолкнуть споткнувшегося ребёнка. Она упала, не издав ни звука. Озеро приняло её в свои объятия, словно любовник, обволакивая её, проникая в рот и ноздри. Пузыри взметнулись вверх, и я ждала, что она вынырнет – проклятая, преображённая, как библейские пророки, которых поглощали киты и возвращали святыми.
Но она не появилась.
Лишь её платок остался плавать на поверхности, медленно погружаясь, словно лепесток дьявольского цветка.
Я брела вдоль берега, пока ядовитый ветер не заморозил мои пальцы. Ноги привели меня к руинам моста, где среди ржавых балок сидел человек.