Через пару десяток ступеней вновь уткнулся в тупик. Выхода на улицу не было. Справа от конца лестницы располагался узкий коридор с облезлым линолеумом, который заворачивал куда-то дальше. Ни окон, ни дверей, ни вентиляции. Макс ощупью двинулся вперёд, но коридор внезапно «кончился» голой кирпичной стеной – будто его заложили. Ни намёка на тамбур или служебный вход.
– Да как так… – прошептал он, пятясь назад. – Я же только ч-что…
Расстроившись, вернулся к главной лестнице – та, на первый взгляд, выглядела по-прежнему. Ведь он только что прошёл здесь, верно? Но углы и пролёты словно поменялись местами. Теперь из этой точки наверх шла кирпичная арка, хотя минуту назад Макс её не видел.
«Я схожу потихоньку с ума? – пронеслось в голове. – Или дом действительно перестраивается?»
Сглотнув ком в горле, Макс решил пойти вверх. Может, попробовать добраться до чердака и через крышу перелезть в соседнее здание? Если повезёт, можно найти пожарную лестницу. Или хотя бы позвать на помощь сверху. Однако направление движения в этой парадной не имело различий с точки зрения финишной линии. Лестница имела всё ту же пугающе зацикленную структуру. Всякий раз, когда Макс выходил на следующую площадку, он замечал странные закономерности: номера квартир хаотично менялись, краска на стенах была разного цвета, а иногда на полу возникали объекты, которых до этого не было. Обрывки газет, пустые бутылки, мятые коробки.
Взгляд упал на межэтажное окно. Может, открыть его и осмотреться? К разочарованию Макса, окно было оснащено ещё советской фурнитурой с сорванными ручками. К тому же рама, похоже, была когда-то наглухо заколочена изнутри металлическими штырями. Школьник попробовал надавить на неё – не шелохнулось. Да и стекло, присмотревшись, было покрыто странной мутью, будто его усилили несколькими слоями. Кулаком разбивать подобное – чревато травмами. А рядом нет ни ломика, ни кирпича, ни чего-то тяжёлого, чтобы качественно шарахнуть. И кто знает, что там окажется за окном?
Он приник к мутной поверхности, пытаясь разглядеть улицу. То, что отразилось в окне, заставило похолодеть. Вместо тёмного питерского вечера предстала сцена, словно из чёрно-белого фильма. Макс различил далеко внизу телегу с лошадью и вымощенную булыжниками дорогу, по которой бродили люди в одеяниях давних эпох. На лицах не было чётких черт, словно тени, но всё же фигуры двигались, как на ожившей фотке.