В Казань я приехал второго, проездив по железным дорогам 18 дней. Побыл там до вчерашнего вечера, ознакомлялся с новинками. А сейчас еду домой. Но так как через Тихорецкую не пропускают, да и по воде быстрее, – едем по маршруту на Астрахань, Махач-Кала, а далее по железной дороге.
Когда мы ехали в Казань, пришлось ездить всякими способами – и на платформах, и на тормозах, и в санитарных поездах, но зато сейчас я чувствую себя, как в мирное время. Еду в одиночной каюте 1-го класса, со всеми удобствами. Правда, плохо с шамовкой. В Казани достали только хлеб (4 буханки) и взяли за 150 рублей втроем пять килограмм баранины. Но ее нужно сварить, и мы сейчас по очереди поварим на кухне, так как буфета и повара нет. Ночью или утром будем в Куйбышеве, и я решил заехать к своим.
Не знаю, будет ли Ванда проситься со мною, но в Майкоп я их не возьму, а на поездку ее в Тифлис, пожалуй, бы согласился. Хоть голодать не будут.
Я посмотрел в Казани – дорого все страшно, да и нет почти ничего. Я мог бы довезти их до Махач-Кала, а дальше пусть едут сами. Может быть, и литер на проезд удастся достать.
В общем, там видно будет.
Посмотрел коротко Казань, – народу там, особенно москвичей, – уйма. Лекции академиков, выступления московских артистов и пр. Город ничего себе, но новое резко бросается в глаза в грязи и нищете старых домов, улиц и пр.
Дни стояли хорошие, по 5–6 мороза.
Поэтому из боязни, что станет Волга, пришлось поторапливаться. Писем в Казани, понятно, ни от кого не получил.
Особых красот на Волге пока не вижу. Скоро будут Жигули. Жаль, деревья все голые, да и холодно.
Сейчас по радио слышны из Москвы детские голоса, – прямо мороз по коже пробирает. Много у нас глупости, много мерзости, но и неисчерпаемое количество мужества. А в общем, грустно. Но надежда и уверенность в победе совершенно твердая.