Оперевшись спиной на раму, Ева сидит у раскрытого окна на подоконнике. Широком. Старом. Густо окрашенном белой эмалированной краской прямо поверх всех его неровностей, трещин и сколов. Слева – большая рубленая «рана». Ева, бережно, словно боясь сделать подоконнику еще больнее, водит по нему своими тонкими, одетыми в серебряные кольца пальчиками и чувствует каждый выступ, каждый бугорок, каждую неровность. Эта незамысловатая «игра» ненадолго отвлекает ее от тяжелых мыслей. Ева плачет. Но как-то уже тихо, смиренно, почти безмолвно, устало и обреченно. Слезы просто текут по Евиному лицу, застилая глаза и сознание. Под ней 5 этажей, но она не боится упасть. Из открытого окна ветер врывается в комнату, оставляя в ней теплый, ласковый аромат весны. Но он не согревает Еву.
Мысли уносят ее на два часа назад, в небольшой кабинет областного кожвендиспансера, где она впервые узнала, какую цену заплатила за свою любовь, за страх быть отвергнутой, за слабость и трусость стоять на своем, за доверчивость и неосмотрительность.
«Трихомонады, гонококки, хламидии, уреаплазмы, микоплазмы, – буднично перечисляла венеролог, листая плотную стопку листов с анализами в карте Евы. – «Партнер обследовался?». Ева мотнула головой: «Нет. У него все хорошо. Это у меня… Анализы плохие вот… Врач из студенческой сказала в кожвен идти. Ну сначала она лечила нас, сказала у меня дисбактериоз, и партнера тоже надо пролечить. Я таблетки пила. И он тоже… Но про инфекции она ничего не говорила. Я не думала, что так. Это уж потом, когда не помогло, она к вам отправила». Ева говорила сумбурно, отрывисто, стараясь сдерживать накатывающие слезы.
Венеролог неодобрительно покачала головой: «Дисбактериоз… А от чего он… Господи, налечат как попало на нашу голову», – и продолжила стучать по клавишам, занося осмотр в электронную карту.
Ева разрыдалась. Она чувствовала себя грязной, потасканной, недостойной, с позорным клеймом гулящей девки. Дворовые шалавы, одногруппница, которая «дала без презерватива незнакомому парню прямо в умывалке общаги», а потом еще одному, только уже в мужском туалете, потому что «ну а че мне, жалко, что ли..?», придорожные шлюхи, которые в мелкую розницу ведут оптовые продажи себя, легкомысленные и легковерные девицы… Все они теперь стояли в одном ряду с Евой, разумной, правильной Евой. Еще несколько месяцев назад чистой и непорочной. В свои-то 20 лет. Редкость по нашим временам. Вот тебе и геометрия, в которой параллельные прямые никогда не пересекаются. Недаром у Евы со школьных времен с ней не ладилось, видать, чувствовала подвох. Вот они, эти параллельные прямые… Сошлись-таки в одной точке. Что скажешь на это, Евклид?