Император Цзяцин ходил взад и вперед, его сапоги издавали глухой звук по синему кирпичу. Он вспомнил о шифрованной бухгалтерской книге, упомянутой в секретном докладе Тоцзиня, эти еще не расшифрованные улики, как ядовитые змеи, обвились вокруг его сердца. Если действительно есть столичные чиновники, сговорившиеся с иностранцами… Он не смел думать дальше.
"Передать указ!" Император вдруг остановился. "Чэнь Дэчана, Лян Вэньюаня и других семи главных преступников немедленно казнить, остальных замешанных чиновников уволить и конфисковать имущество, отправить на службу в северо-западные войска." Он повернулся к секретарю Военного совета. "Приказать Тоцзиню и Ли Гую продолжить расследование шифрованной бухгалтерской книги, обязательно выявить тех, кто стоит за этим."
Цао Чжэньюн наконец поднял голову, прочистил горло: "Ваше Величество, как поступить с этими английскими миссионерами? Ост-Индская компания уже оказывает давление через Тринадцать факторий…"
"Иностранцы?" В глазах императора мелькнул холодный блеск. "Скажите английским торговцам, что осмелиться шпионить на земле Великой Цин, продавать оружие – это нарушение небесных законов. Отправить миссионеров в Гуанчжоу, передать их под строгий надзор генерал-губернатора Лянгуана, без указа императора не разрешать им ступить ни шагу!"
Снаружи зала вдруг послышался бой барабанов, было уже три четверти полуночи. Император Цзяцин потер распухшие виски, заметив, что снег за окном становится все гуще. Эта буря, не прекращавшаяся с осени, теперь, казалось, утихла, но на самом деле это было лишь верхушкой айсберга. Он смотрел на спины министров, склонившихся и удаляющихся, и вдруг вспомнил последнюю фразу из секретного письма Тоцзиня: "Беда от иностранцев не в крепких кораблях и острых пушках, а в разложении сердец людей."
Снежная ночь становилась все глубже, свечи в Южной библиотеке одна за другой гасли. Император Цзяцин стоял один у окна, глядя на снег, который все толще ложился на глазурованную черепицу, и в забытьи чувствовал, что этот Запретный город тоже похож на тайную комнату соляного управления – снаружи величественный и пышный, а внутри неизвестно сколько скрывается невидимых дел. А угасающий уголь в жаровне у стены безмолвно рассказывал о холоде этой империи.
Третьего дня двенадцатого месяца двадцать первого года правления Цзяцина, на озере Шоусиху за городом Янчжоу стоял тонкий лед, холодный ветер нес снежную крошку над местом казни. На временно построенном помосте для надзора за казнью Тоцзинь и Ли Гуй стояли в черных мантиях, нашивки с изображением питона развевались на холодном ветру. Внизу толпился народ, выдыхаемый белый пар смешивался с запахом крови, поднимающимся с места казни.